Гасдурбал напрягся.
– Был разговор?! – спросил он.
– Ещё какой… и не один! Она настроена расторгнуть ваш союз. Я ничего не могу сделать. К тому же, как я понял, и ты «немного» разыграл меня с тем представлением дочери Титея. Эх, Гасдурбал! Я не оправдываю себя… Мы оба хороши… А теперь, из-за нашей глупости, будут страдать мои внуки… твои дети и… моя дочь.
Гамилькар с надеждой посмотрел на Гасдурбала.
– Ты не говорил с Оттией? – в его взгляде выразилась надежда, что этот приезд Гасдурбала, произошёл только для одного – успокоить его о «решении» всего того, из-за чего он не спит, последнее время, ночами. Боль, коя не утихала все эти дни в его груди, выказала свой лик на его лице. Лицо Стратега выглядело изнурённым.
Но вид Гасдурбала говорил сам за себя и Гамилькар понял всё, едва взглянул на зятя.
– Говорил. – Тяжело вздохнул Гасдурбал. – Я думаю, Протектор догадывается о итоге беседы…
Гамилькар отвёл взгляд от Гикета – он уже всё понял.
«-…свершилось то, что я и предполагал, – пронеслось в его мыслях. – Оттия отвергла Гасдурбала».
Эта мысль раздавила его. Гамилькар замер, будто бы изваяние.
– …Если на неё и кто может воздействовать, то это только сам Протектор, – продолжал говорить Гасдурбал, – иного решения нет.
Этими словами Гикет выразил свои мысли, смотря на застывшего
Гамилькара. Тот немного сдвинулся, разрушая собственное «изваяние». Он поднял на Гикета свой взгляд.
– Значит решения нет вовсе. – Эта его фраза резанула воздух и слух Гикета, как приговор.
Гасдурбал справился со своими чувствами. Но какое-то время молчал, собираясь с мыслями.
– Мне сдать свой пост? – спросил он.
Гамилькар бросил на него взгляд, полный укоров и безмолвных упрёков.
Они молча смотрели друг на друга.
– Ты о чём? – наконец-то произнёс Гамилькар. – Я совсем не это имел ввиду. Ты находишься на своём месте и остаёшься, как и прежде, моим ближайшим заместителем. Будь проклято слово – политика! Когда Ану привезли её на землю, это было концом спокойной жизни народов. А мы, теперь, варимся в этом котле продажности всего и всех, ради этого абсурдного понятия! Я виновен в произошедшем, Гасдурбал! Я!..
– Нет, Протектор! Здесь и моя вина. Я многое скрыл. Не мог вовремя разобраться в себе. Я оказался слаб там, в том месте, о коем даже не подозревал! – Вставил свои слова Гасдурбал Гикет. – Моя вина несоизмеримо больше твоей, Протектор. И я корю себя за это. Я совсем позабыл о детях, в тот момент, когда увидел Зою…
Гамилькар смотрел на Гикета с пониманием во взгляде. Он, зная его долгое время, читал в поведении того, нескрываемые мучения совести…
– Я понял, Гасдурбал! Не будем рвать себе сердца! Этими стенаниями делу не поможешь. – Перебил Гасдурбала Гамилькар Барка, – Надо думать, как сохранить то, что мы с тобой, так долго строили, возводили, растили… Твои дети – мои внуки! В этом раскладе ничего не изменилось. Изменения прошли в наших сердцах, душе и сознании. Болезненные изменения. Можно сказать, неизлечимые, для меня… и Оттии. Ты же должен беречь свой Род. О нашем Роде позаботимся мы сами. Но меж нашими Родами общее дело! О нём и подумаем… Но, о боли в сердцах внуков, коя обязательно проявит себя, дав о себе знать, надо тоже подумать… Эх! Какие же мы с тобой глупцы, Гасдурбал!..
Оба молчали, уставившись в «пустоту».
– Что будем делать? – Решил нарушить молчание Гикет, он испытывал огромное уважение к своему пока ещё тестю, и готов был подчиниться его любому решению. – Оттия отвергла меня как мужа… Несмотря, на то, что я ссылался в нашем разговоре с ней, на пример Саламбо и Нараваса. Я пытался говорить с ней, как можно спокойней…
