– Бро! – я легонько ударила его по плечу, – Докажем, главное чтобы нас не посадили, за склонение несовершеннолетних, к противозаконной деятельности!
– Мне через месяц восемнадцать! – гордо сказал он.
– Ну, про меня большинство из вас знает. Девчонки, небось, уже накопали инфы в интернете. Поэтому объясню пару моментов. Я Владимир, мне двадцать пять. Играю и работаю преподавателем в нашей консерватории. Для чего мне группа? И почему я вырядился, как гот? Все просто ребята. Мне до чертиков надоел официоз, классика. Как классический музыкант, я уже исчерпал себя и свои резервы. Вся жизнь принимает циклическую форму – работа, репетиции, конкурсы, работа. И так по кругу. Хочу идти в другом направлении. На чистоту и без обид, вы ребята отличный пластилин, а у меня есть связи. И из всех нас можно слепить очень и очень хороший коллектив. Относительно стиля музыки, мне нравится, даже если бы не нравилось, я человек, который принимает любую музыку. При хорошем исходе, можем выйти далеко за рамки нашей страны. Почему такой образ? – он искренне засмеялся, – Оно того стоило. Особенно, когда Ася взвыла раненной белугой, а Валя старалась не засмеяться в голос, когда я попросил пригласить меня! Но вы не выгнали меня, дали шанс. А значит такие же чокнутые, как и я. И с вами можно работать. Если серьезно, это маскировка, как и у Алексея. Образ гота выбрал случайно. Сами понимаете, я несу риски. И пока группа не наплаву, мне желательно не светиться. Статус преподавателя и тому подобное.
– Я так понимаю, что менеджер еще не существующей группы у нас уже есть! – я улыбнулась, – Петрович?
– А что я? У меня вторая молодость. Дети выросли, бес в ребро, жена по командировкам мотается, со своим фотоаппаратом. Скучно мне! Но тоже, желательно, чтобы меня не засекли. А то из ветеранской организации попрут.
– Я знаю, как буду теперь шантажировать тебя в институте! – хмыкнула Аська, в отличие от меня с Петровичем она часто ругалась из-за того, что постоянно теряла студенческий, а он ее хоть и знал, но не пропускал из вредности. А иногда в плохом настроении заставлял звонить в деканат или устраивал допрос по знаниям фамилий преподавателей.
– Моя оче’едь. Я Паша, мне двадцать четы’е. Не знаю, как случилось так, что я освоил около пяти инст’ументов. Музыкой занимаюсь с детства. ’аботаю в фитнес-клубе. Иногда в ночных клубах за пультом и на конце’тах звукачом под’абатываю. Г’уппа, тоже мечта с детства! Ничего не будет, если сидеть на месте! – он пожал плечами и посмотрел на Аську, ой искра-а-а, – Но, у меня, есть большой сек’ет. Если о нем кто-то узнает, вас п’идется убить.
– Ты, что сидел? – ляпнула я, подруга покрутила пальцем у виска.
– Хуже…. – он тяжело вздохнул, – Меня зовут не Павел, как вы могли подумать. Я Павсикакий. Минутная тишина, а потом дикий смех на все кафе, от которого содрогнулись стены и в нашу сторону повернулись все посетители и персонал кафе.
– Ну, ты шутник! – отсмеявшись, сказала я.
– Валь, не смешно! – надулась Ася.
– Ничего я п’ивык, это п’авда мое имя. Назвали в честь п’адедушки. Поэтому чтобы не было воп’осов я ’ешил сазу вас п’едупедить.
– Извини… – я прочистила горло, – Неожиданно. Я никогда не слышала. Честно.
– Да забей. Блябляс тоже жесть! – он улыбнулся.
Когда все было улажено, и оговорено время первой репетиции, парни направились домой, а мы с Аськой решили еще немного посидеть.
