Рокот полуяви: Великое делание - страница 24

Нет, твердь не взбудоражили ужасные толчки землетрясения, гром не разломил небосвод пополам, не грянула буря, и жиденькая молния ни разу не сверкнула. На дороге не обнаружилось ни огромного камня с указателями, ни отрубленной головы великана, ни разрытых могил, ни крестов. Одним словом – ничего. Наверное, это и есть – небытие, в котором томятся до конца вечности те, кто пошёл супротив уклада мироздания.

Перед ним внезапно проявилась серою лентой дорожка, извивающаяся не хуже змеи. Знак, который невозможно не понять и не воспринять. Глеб побрёл по ней, однако продолжал настороженно озираться. Кто-то вдалеке непрерывно клекотал, скрёбся, шуршал, вздыхал и охал. При этом окрест никого не обнаруживалось. Неожиданно, шумно и молниеносно пролетали то слева, то справа чёрные вихри. Каким-то чудом Глебу посчастливилось остаться в стороне – иначе бы закружило да унесло прочь, в неизведанное, и уже никто не спас бы. В голове у одинокого путника несколько раз проносились мысли о неразумности затеи, в которую он сам себя втравил. Но посыпать голову пеплом теперь было слишком поздно, к тому же, никакой пользы это не принесло бы, а наоборот, усугубило положение дел.

Одним из условий пребывания в Тени являлось поддержание равновесия между внутренними тьмой и светом. Посмотрев на собственное полупрозрачное тело (к такому нужно ещё привыкнуть!), он отметил, что тьмы прибавилось. Глеб начал судорожно представлять самые добрые и лучистые моменты в своей жизни, но позитивных изменений не случилось. Тогда он воспроизвёл в памяти образ Веденеи до последней чёрточки и волосинки. Милое личико звезды одарило его улыбкой, подмигнуло, прищурилось – на сердце стало спокойнее и гораздо теплее, воображение отменно справлялось со своей задачей. Внутренней тьмы поубавилось. Но порассуждать об этом не довелось, так как впереди вырисовались хрустальные хоромы наподобие терема или миниатюрного дворца.

Он сверкал серебром, как новогодняя ёлочная игрушка, особенно резко контрастируя с повсеместным запустением и мглой. Не было ни забора, ни ограждения – заходи просто так, любой встречный да поперечный! Приблизившись, Глеб встал у стены, огляделся – куда дальше? С живым любопытством отметил, что в хрустале терема серебро ведёт себя точно живое – переливается, струится, горит ярко и самозабвенно, перетекает. Тут тебе и почудится, что это здание – живой организм со своей кровеносной системой, со своими артериями, венами, капиллярами. Дотронешься рукой – резонирует, колышется, как будто от тихого, едва уловимого, дыхания вздымаются и сокращаются бока дивного зверя.

Да могут ли хоромы сии в действительности быть неким существом? Припомнилась сказка об избушке на курьих ножках, которая и передвигаться могла, и голос человеческий не только слышала и от животного да птичьего рыка и клёкота отличала, но и понимала, исполняя отданные приказы. А что, если?..

– Встань ко мне передом… – завершить чудодейственную фразу Глеб не смог по двум причинам. Во-первых, не было никакого леса, во-вторых, некто вышел из хором на крыльцо. Распознать сразу неизвестного человека (человека ли?) вначале казалось проблематичным – в частности из-за того, что облачился он в одежды чёрного цвета и потому сливался с Тенью Мирового древа.

Глеб попробовал окликнуть его:

– Извините! Я хотел только…

Незнакомец медленно повернулся на голос, и от увиденного внутри у Глеба всё сжалось. Отвратительная морда с остекленевшими, налитыми кровью глазами в упор взглянула на него. Багровые толстые губы – выпячены, широкие ноздри, из-за которых почти не видно короткого носа, жадно втягивали воздух (хотя был ли воздух на пятом небе в том смысле, в каком понимают его на Земле?). Тёмно-зелёная дряблая кожа, лоб с глубокими бороздами морщин…