Рокот полуяви: Великое делание - страница 23

– Помогу и я тебе, – меж тем продолжил Кострубонька. – Ты спрашивал давеча, кто такие Потомки?

– Угу.

– Ведомо ли тебе, что все люди – потомки богов, от Света идут и к нему возвращаются? Те, что осознали смысл сего и прониклись им, более не подвластны веществу и материи, они сами ими повелевают – строят собственные миры, управляют ими. Потому их называют Потомками богов – теми, кто придёт после, а пока только учится складывать кубики, чтобы создавать мироздание. Здесь, на пятом уровне, живут не только души и боги, но и Потомки и другие большие сущности. Ты хочешь взойти на шестое небо, под самый купол свода, думая, что там обрящешь дух. Ты готов жертвовать плотью. Что же? Знаю того, кто подсобит тебе. Кто-то нарёк его Алхимиком – потому, что он научился мастерски обращаться с веществом и переводить его из одного состояния в иное. Это то, что тебе надобно.

– Где мне найти Алхимика? – с готовностью спросил Глеб. В чудесном измерении он не чувствовал усталости, голода и других привычных для человека слабостей – вероятно, оттого, что Веденея влила в него сквозь пальцы несколько капель собственного, звёздного, света, чтобы тёмная навь не утянула его, как утянула Игната.

– Вон там, – Кострубонька указал в сторону нескончаемой ночи, противостоящей беспрерывному дню, на территории которого они сейчас все трое находились. – Его терем на порубежье горит серебром и блистает, аки драгоценность, не перепутаешь.

– Это нельзя! – закричала вдруг Веденея. – Для тебя это чистое самоубийство! Моими стараниями ты кое-как выжил здесь, но туда за тобой я не пойду, ибо погасну! Чернота растворит меня! Смилуйся!

– Я не зову тебя за собой, – сказал Глеб.

– Но и тебя растворит!

– Не обязательно, – покачал головой Кострубонька. – Пограничье всё-таки. Хотя, если тьма перевесит, так и сгинешь, пикнуть не успеешь…

– Постараюсь удержать равновесие.

– Одержимый! – взвыла Веденея. – А если там Игнат подкараулит? У него маузер! И там он сильнее будет!

– Вот за Игната я совсем не переживаю! – Глеб даже улыбнулся.

Кострубонька замахал руками:

– Давай, давай! Меньше слов, больше дела! Тут такие просторы – болтовни не терпят! Души вон, не разжимая рта, беседуют, а мы растрещались, как кумушки на базаре! Собрался – иди вперёд, нет – отступай! Да поживее!

Глеб кивнул.

– Увы, я не обладаю достаточными возможностями, чтобы долго ждать, – вздохнула Веденея, когда они стояли неподалёку от черты, отделяющей день от ночи. – Увидишь три ярких вспышки – знай, звезда в небе, ступила на лунную стезю и вот-вот покинет этот край. Беги тогда сюда, что есть сил, авось успеешь ухватиться за кончик лучика.

– Я понял.

– Удачи!

Кострубонька остался там же, где и стоял. У богов, какого ранга они ни являлись бы, свой счёт минутам и годам. Для человека вечность, а для божеств – мгновения. Когда Глеб направился к пределу света, он продолжал твердить, что скоро подоспеет Кострома. Но что значило «скоро» в его понятии – можно лишь догадываться. Во всяком случае, богиня плодородия не предстала пред ними, и даже приближение её ничем не предвещалось. Однако Кострубонька всматривался вдаль, сквозь сонмы душ, иных творений, сквозь полыхание и хмарь. И спорить с ним было бы очень глупо.

Тень Мирового древа, занимавшая, по убеждениям Веденеи, ровно половину всего пространства пятого неба, отдавала манящей прохладой, покоем и сном. Звезда предупредила своего спутника, чтобы он не расслаблялся, был начеку и не доверял мороку тёмной нави, ибо всецелый покой – есть гибель, прохлада способна обернуться морозом (коротко «мразом», отсутствием тепла души), а сновидения в каждый миг могут замениться на наваждение, насланное нечистой силой, желавшей пополнения в рядах бесчисленных легионов. Всё это звучало грозно и сулило немало трудностей, сопряжённых с большими опасностями. Однако отступить Глеб уже не посмел. Зажмурившись, шагнул в неизвестность – и дело с концом.