Первым делом Привольнов отвел сына в парикмахерскую, где побрил наголо. Мало ли какой дряни могло завестись в волосах парня за время скитаний. Бритый, с торчащими ушами мальчишка выглядел смешно. Потом зашли в магазин, где купили Сашке вместо лохмотьев джинсы и рубашку, и тут же в магазине парень переоделся. Мальчишка был несказанно рад обновкам. Затем поехали к Измайловскому парку, отыскали ЖЭК. В нем Жорику удалось выяснить, что квартира двести семьдесят два в доме одиннадцать действительно принадлежит его жене Наташе. Отец и сын отправились к дому. Код замка на двери в подъезде мальчик знал, поэтому дожидаться, когда кто-либо из возвращавшихся домой соседей откроет дверь, не пришлось. Жорик выключил в подъезде свет, затем отец и сын на лифте поднялись на четвертый этаж.
– Ты подожди пока на третьем, – попросил Жорик Сашку. – Я тебя позову, когда потребуется.
Парень без возражения спустился на расположенную этажом ниже лестничную площадку. Привольнов надавил на кнопку звонка. Минуту спустя щелкнул замок на внутренней двери, потом наступила тишина. Жорика долго изучали в глазок, однако из-за предусмотрительно отключенного Привольновым в подъезде света толком разглядеть не могли.
– Кто там? – спросила наконец лахудра, так и не признав уже приходившего сюда Привольнова.
– Электрик, – брякнул Привольнов. – Показания счетчика переписать хочу.
– Минутку! – откликнулась лахудра, щелкнула замком и открыла дверь.
Сегодня молодая женщина была при параде. Рыжие волосы вымыты и уложены, на лице яркий макияж. Одета претенциозно: вечернее черное платье с яркой вышивкой на груди, ажурные колготки, вместо драных тапочек – туфли с длиннющими носами. Мадам явно ждала гостей либо сама собиралась в гости отправиться. Узнав Привольнова, она скорчила недовольную мину и заявила:
– Ну, чего ты опять пришел? Я уже сказала, что ничего не знаю и знать не хочу. Давай, мужик, проваливай отсюда.
В Привольнове стала закипать злоба.
– Дорогая, – сказал он, сдерживаясь, чтобы не наорать. – Ты уже один раз выгнала из этой квартиры моего сына. Второй раз его выгнать не удастся. Так что сама выметайся отсюда.
Несколько мгновений лахудра, хлопая глазами, молча пялилась на Привольнова, затем округлила рот и голосом, каким избалованная барышня подзывает заигравшегося где-то кобеля, громко и протяжно позвала:
– Го-оги!
Второй раз кобеля звать не пришлось. За спиной лахудры возник здоровенный, бритый наголо кавказец с круглым холеным лицом, на котором в разные стороны дико торчали черные как смоль усы.
– Э-э… Аксаначка, – с сильным акцентом сказал он. – В чем дэло?
– Да вот! – поигрывая глазками, промурлыкала лахудра. – Мужик какой-то пришел, говорит, чтобы мы квартиру освободили.
Гоги переключил свое внимание на Привольнова.
– Э-э, дарагой, – произнес он с фальшивой ласковостью и, открыв пошире дверь, вышел на лестничную площадку. – Зачем скандалишь? Зачем людям настраэние портишь? У нас сэгодня праздник, дэнь раждэния, гостэй ждем, а ты мэшаешь. Давай, брат, иди отсюда, иди! – И кавказец похлопал Жорика волосатой рукой по щеке.
