– Что ж, – вздохнула Шарлотта, – в самом деле, вся эта история весьма печальна, если только она действительно правдива. Однако Кэтрин, похоже, не сетует на свою жизнь.
– Может, ты и права, сестрица, – ответила Элизабет. – Кэтрин, сколько я ее знаю, ни разу не жаловалась на постигшие ее семью превратности судьбы. Однако это отнюдь не означает, что она покорно смирилась со своей долей. Кэтрин Моорлэнд – слишком странная особа. Она никогда не станет выставлять напоказ своих истинных чувств.
– Значит, по-твоему, она нарочно прячет досаду и скорбь от окружающих? – вмешалась Мария.
– Если Кэтрин и вправду скрывает свое недовольство, то это происходит вовсе не нарочно. Просто такова ее натура.
– Ну так довольно о Кэтрин Моорлэнд! – нетерпеливо перебила сестру Мария, лицо которой мгновенно озарилось безмятежной улыбкой. – А знаете, мои дорогие, – прибавила она мягко, – сейчас я впервые за долгое время чувствую себя по-настоящему счастливой… то есть, – поправилась она, – почти счастливой… Я, кажется, поняла, чего именно нам с Элизабет столь остро недоставало здесь, в Коуэн-Бридже. Теперь, когда я смотрю на тебя, Лиззи, на твою искреннюю, неподдельную радость, я все более убеждаюсь в том, что твои чувства совершенно схожи с теми, что испытываю я. Мы с тобой томимся по Гаворту, по отчему дому и его, быть может, излишне угрюмым и печальным, но таким родным обитателям. Томимся отчаянно, всей душой… Не так ли, Лиззи?
– О да! – порывисто подхватила Элизабет и, тяжело вздохнув, продолжала: – Но, к сожалению, как ни стыдно признать, мы смогли постичь это только сейчас.
– И это – благодаря тебе, милая сестрица! – Мария ласково поглядела на Шарлотту. – Твое внезапное появление в этой школе тотчас воскресило в моем, как будто дремавшем дотоле, сознании былые воспоминания.
– Ну что ж, – ответила Шарлотта, – я льщу себя светлой надеждой, что храню про запас весьма действенное средство, призванное поднять вам дух. Во-первых, позвольте вас заверить, что Гаворт никуда не делся – стоит себе на месте и стережет покой своих трудолюбивых мирных жителей. Во-вторых, все представители нашего славного семейства, благодарение Небу, живы и здоровы. Отец почти всегда угрюм и молчалив, но по-прежнему энергичен и деловит. Тетушка, как водится, допекает всех своими мудреными советами. Остальные тоже в порядке. Патрик Брэнуэлл посылает вам пламенный привет. Эмили и малютка Энн страшно скучают по вашему обществу и с нетерпением ожидают дня нашего возвращения. Каким живым интересом загорелись все они, когда услыхали, что я направляюсь к вам! Знали бы вы, милые сестрицы, в каком вы теперь у них почете, я уверена, – вашу хандру как рукой сняло бы! Ну, надеюсь, мне удалось развеять вашу печаль?
Мария и Элизабет слушали сестру словно завороженные, ни на мгновение не спуская с нее пытливых взоров, охваченных жадным, восторженным огнем.
– К тому же очень скоро у всех нас появится новая причина порадоваться от души, – продолжала Шарлотта. – Со дня на день наша милая Эмили Джейн будет с нами.
– Как? – сразу оживились обе сестры. – Неужели прелестную малютку Эмили собираются прислать в эту школу?
– Именно так. Все в доме только об этом и говорят, так что, по-моему, есть основание надеяться, что это произойдет очень скоро.
Тут беседу сестер резко прервал глубокий мощный удар колокола. Час досуга истек, все воспитанницы быстро построились и легкой сплоченной стайкой двинулись навстречу леденящим объятиям их угрюмого, отсыревшего временного крова. И как раз вовремя: заслоненные непроглядной пеленой тумана серые свинцовые тучи внезапно пронзила яркая серебристая молния и, едва процессия пансионерок оказалась у порога школы, послышался зловещий рокот грома и хлынул ливень.
