– На сколько прикажете исправнику, на столько и заточит этого хама в тюрьму.
Сакульский глянул на супругу, одобряюще кивнул и мимолётно отметил: «Вот баба, схватывает всё на лету!». Никакого исправника они и знать не знали, просто на ходу умело разыграли сцену, чтобы сбить спесь с наглеца.
Хлопец же всё принял за чистую монету. Желания встретиться с полицией у него почему-то не возникло – там не поторгуешься. Решив не испытывать судьбу и отбросив показную удаль, он с места прытко рванул в гущу народа вслед за исчезнувшими дружками.
Сакульский криво хмыкнул ему вслед и перевёл взгляд на Олесю. Оценивающе осмотрел девушку с близи и мирно произнёс:
– Что не испугалась хама – похвально. А вот торгуешь ты… из рук вон плохо. – Сакульский глянул на притихших куриц. – Хотя… с таким-то товаром не особо и торг будет.
– Я первый раз тут… – виновато произнесла Олеся и, опомнившись, добавила: – А за заступничество спасибочко.
Ядвига приблизилась к девушке, заглянула в глаза, осмотрела с головы до ног, словно вещь собираясь прикупить. Взяв Олесю за плечо, легонько повернула её боком и, отклонившись, снова скользнула взглядом по её ладной фигуре.
Не смея противиться и ничего не понимая, Олеся лишь недоуменно хлопала глазами.
Женщина вопросительно посмотрела на супруга. В её глазах читалось явное удовлетворение.
Собрав в кулак всю свою выдержку, Сакульский лишь едва заметно склонил голову в знак одобрения. А в душе – в душе его просто распирало: «Вот это юница! Вот это прелестница!»
Обтрёпанная одежда не могла скрыть от опытного мужского взгляда пленительное очарование этой девушки. Сакульского особенно почему-то тронули растерянно-печальные глаза торговки и её по-девичьи наивная пухлость губ.
Открыто разглядывая местную красавицу, мужчина с трудом скрывал свой восторг! «Да-а уж, та невзрачная городская деваха ни в какое сравнение не идёт с этой провинциальной чаровницей», – восторженно подумал он, с содроганием вспомнив о предыдущей кандидатке, от которой едва уговорил Ядвигу отказаться. И ведь дело-то уже тогда зашло довольно далеко. Несмотря на молодость, деваха та оказалась замужем и была весьма плодовитой, поэтому без особого упирательства согласилась родить ещё и для барина. Разумеется, более чем за достойное вознаграждение. Сакульский был уверен, что такое решение приняла мать молодки, с которой Ядвига вела переговоры.
«Но, слава тебе господи, что всё тогда обошлось», – мысленно перекрестился моложавый мужчина и ещё раз незаметно кивнул супруге.
Легко состроив на лице маску с простодушной улыбкой, Ядвига обратилась к девушке:
– Я так понимаю, ты из какой-то деревни?
– Из Берёзовки… – быстро кивнула Олеся. – Вы, наверное, слышали…
– Нет, о такой деревеньке мы не слышали, – перебила девушку Ядвига. – А сколько лет-то тебе будет?
– Да уж семнадцать…
Вместе с кивком Ядвиги на губах выскользнула и барственная ухмылка. Скрывая довольство, женщина снова спросила:
– Ну а дома, с родителями тебе как живётся? Семья большая у вас?
Олесе было стыдно рассказывать о своей непутёвой семье, и её смекалка быстро нашла выход.
– Сирота я…
С горькой миной на лице женщина сочувственно покачала головой, да вот только глаза её уже просто искрились радостью. Всё складывалось как нельзя лучше! Задав Олесе ещё несколько вопросов, Ядвига перешла к главному.
– А ты не хотела бы жить в городе? – спросила она девушку.
