Мы шли по длинному коридору, пока не упёрлись в массивную дверь, за которой ярче всего были слышны звуки музыки и людских разговоров. Мистер Клинтон уверенно толкнул полотно, а я поправила камеру у себя на шее, чтобы сделать фотографии, которые украсят первую полосу. Но когда мы вошли внутрь, то я буквально приросла к месту, не в силах сделать и шага.
Огромный зал. Просто огромнейший! Стройные ряды столиков растянулись по помещению, которые уже были наполовину заполнены. Всюду сновали официанты, разнося между гостей напитки и закуски. Как только серебряные подносы оказывались пусты, то они исчезали за большой завесой, где, судя по всему, расположились сотрудники кейтеринга. Лихорадочно моргая, я то и дело останавливалась глазами на именитых политиках, бизнесменах, актёрах и музыкантах. От обилия знаменитостей мне стало некомфортно. Но самое главное - мне было страшно, что меня могут заметить.
- Все в порядке, Брук? Ты побледнела, - профессор Клинтон поймал мой расфокусированный взгляд.
- Да-да, не волнуйтесь, просто столько известных людей... Я растерялась.
- Не переживай. Уверен, что ты отлично справишься.
Слышу, как фыркает рядом Алиса. Она давным-давно оставила в покое свои замученные волосы и теперь с жадностью рассматривает происходящее. Нам положено находится в стороне, но девушка всеми фибрами души делает оказаться перед самой сценой, на которой сейчас выступают молодые, но уже очень известные музыканты.
Нервно хватаю пальцами кончик высокого хвоста, который сейчас мне хочется распустить, чтобы скрыть волосами свое лицо. Но меня и так никто не замечает. Мы - тень для всех этих людей. Пустое место.
Не знаю, сколько прошло времени с того момента, как мы появились здесь. Мне даже удалось перехватить бокал шампанского, чтобы немного унять напряжение, одолевшее тело. Люди все прибывали и прибывали, усиливая шум в зале, пока практически все столы не были заполнены. У меня буквально рябило в глазах от обилия ярких платьев и сверкающих украшений. Но это благотворительный вечер - здесь все хотят выглядеть дорого, чтобы иметь значимость.
- Профессор, могу я попробовать взять интервью? - Алиса сделала шаг вперёд и посмотрела на мистера Клинтона, ожидая его ответа. - Время идёт, а мы так ничего и не сделали.
Я оглянулась на остальных представителей прессы, столпившихся рядом. Никто из них ещё не предпринял ни единой попытки с кем-то пообщаться. В основном только делали снимки и записывали очерки. Человек было немного, что в очередной раз доказывает, как нам повезло оказаться здесь. Судя по всему, репортёров нм этом мероприятии не очень жаловали.
- Только ненавязчиво, Ортис. Ты понимаешь это слово?
- Конечно, профессор. Ненавязчиво, - произнесла она по слогам, заставляя меня ухмыльнуться. Уж эта пиранья своего не упустит. Видимо об этом же подумал и Клинтон.
- Знаешь, я, пожалуй, с тобой. Прослежу за тем, как ты понимаешь смысл этого слова. Брук, продолжай снимать, - я подняла вверх фотоаппарат в безмолвном согласии. - Наша основная цель - организаторы.
Последние слова выбили меня из такого шаткого равновесия. Они ушли, а я продолжила с неимоверным усердием рассматривать происходящее, пока не зацепила четыре крепких фигуры, которых раньше не видела. Лицо вспыхнуло от жара, разлившегося по венам. Сердце лихорадочно застучало, разгоняя энергию по закоченевшему телу. Мэтью стоял боком, его лицо было напряжено, брови сведены вместе. Синий костюм подчеркивал его рост и видное тело. От него так и веяло властью. Было видно, что он хозяин вечера. Переключаю внимание на его собеседника - Джеймса Тернера - снова отсутствующего морально. Он, бесспорно, не менее красивый мужчина. Но холодный и чужой. Отталкивающий. Рядом с ними ещё двое. И понятно без лишних комментариев, что это их отцы. Сходство колоссальное, а Харрингтона-старшего мне довелось видеть на картине в доме Мэтью.
