Ну вот, теперь на работу только в таком виде и хожу, забив свой гардероб длинными тяжелыми или гофрированными юбками, мешковатыми свитерами и удлиненными жилетками, а так же всевозможными безразмерными туниками, которые спасали меня в теплую погоду. Ну и красилась на работу... избирательно...
Дресс-код у нас на фирме был, но без фанатизма: темный низ, светлый верх, юбки не выше колена и ничего разля́пистого ни в одежде, ни в прическе (девушку из компьютерного отдела почти мгновенно «перекрасили» из лиловой в каштановую, даже до обеденного перерыва с новым имиджем пофорсить не дали!). Так что в заданные критерии я вписывалась идеально и маслянистый взгляд моего непосредственного начальника, пока на мне не задерживался и лишней секунды, предпочитая более интересные объекты, которые, к счастью, в нашем офисе присутствовали.
***
И вот теперь, в свой законный выходной, я сидела на кухне в той самой квартире, глотала обжигающий, крепкий кофе и пыталась воспроизвести в памяти мельчайшие детали только что прерванного «вещего сна», ибо предыдущий опыт показывал, что в подобных случаях пренебрегать не стоит ни чем! С собой я прихватила чистый листок и карандаш, но не только чтобы записывать все, что удастся вспомнить, но и надеясь, что у меня наконец получится то, что в книгах по эзотерике называлось «механическое письмо» и которое я, пока безуспешно, пыталась начать практиковать в таких вот ситуациях.
Если бы это случилось, то появилась бы и надежда, что я наконец перестану оставаться пассивным зрителем и смогу хоть как-то влиять на предсказанные сном события. Зачем мне это? Да элементарно: если к добрым предзнаменованиям у меня не было никаких претензий, то вот насчет «вещих кошмаров», я того же сказать не могу! А какой смысл узнавать заранее о трагедии или потере, если не можешь этого изменить?! Впрочем, об этом позднее, а то опять разволнуюсь и уж точно не смогу воспроизвести детали «свежего» сновидения.
Так что же я увидела? Кабинет генерального, в котором я побывала только один раз, когда привезли канцтовары, а его секретарша как раз накануне отпросилась и наш зав. отделом, Станислав Вячеславович, рано располневший и облысевший тип с неприятным, по детски пухлым и таким же по детски слюнявым, маленьким ртом, не терпящим возражения тоном, приказал мне отнести в приемную генерального бумагу для принтера, карандаши, маркеры и еще что-то мелкое, что шуршало при встряхивании в картонной коробке, явно для надежности замотанной скотчем.
Тогда, поддерживая увесистую ношу коленом, я с трудом отомкнула дверной замок приемной и увидела, что дверь в кабинет генерального распахнута настежь. Каюсь — не удержалась! Спешно положив принесенные канцтовары на стол секретарше, я зашла туда и потратила несколько минут на восхищенное созерцание скромной роскоши этого святая святых нашей фирмы.
Оформленный в серо-сине-бежевых тонах, очень просторный (пожалуй не меньше, чем вся наша квартирка вместе с кухней и санузлом!), этот кабинет имел три больших окна и был поделен на функциональные зоны явно очень грамотным дизайнером, к тому же определенно ни в малости не стесненным в бюджете! Об этом говорили и натуральная кожа дивана и кресел в «приватном уголке», и абсолютно необъятный экран домашнего кинотеатра с двумя короткими рядами несомненно эксклюзивных стульев перед ним, не говоря уже про тканый бархат портьер и пол, названия покрытия которого я не знала, но что-то подобное разок видела... гхем... в музее... И да — в идеально отполированной поверхности конференц-стола, в деталях отражались плафоны дневного света на потолке...
