Глава 9.
В среду в школе я старалась ходить в темных очках. А на уроках старалась ни на кого не смотреть и ни к кому не оборачиваться, набросав на лоб волос побольше. Тональник не сильно помогал скрывать мои боевые достижения, но, слава Богу, учителя не заметили ничего.
Вернувшись из школы, я заперлась в комнате. Мама должна была прийти только вечером, поэтому, когда раздался звонок в дверь, я, догадываясь, что это Лешка, выбежала на балкон, чтобы не слышать звонкие длинные трели, добивающие мое самолюбие, но принуждена была вернуться: внизу ждала Монтана. Видимо, она заметила меня, потому что как только звонки прекратились, послышался ее голос за дверью:
– Звони, она дома.
– Сашка, открой! – Кент бухнул кулаком в дверь. – Я все равно все узнаю!
Я сидела тихо, как мышь. Я раздвоилась, как говорят индейцы. Я боялась семнаря и стыдилась этого. В то же время хотелось сказать Кенту, откуда у меня синяк. Но опять вспоминались слова Фаины о соприкосновении двух контор. Ну допустим, Кент найдет того парня, ведь он ничего не оставляет безнаказанным. А семнарь побьет его. Или вообще война завяжется. Нет уж.
Наконец, поняв, что я все равно не открою, Кент и Монтана ушли, и у меня отлегло от сердца.
Как долго я собиралась скрываться от них? По первоначальному плану до тех пор, пока не пройдет синяк. А дальше как получится. Может, Лешке надоест вся эта котовасия, и он вообще про меня забудет, чтобы не рисковать конторой.
Но вечером все повторилось. Правда, я попросила маму, уже вернувшуюся с работы, сказать, что меня нет дома. Но Кент и слышать ничего не хотел:
– Она дома, я знаю.
Маме ничего не оставалось, как впустить его. Лешка тут же прошел в мою комнату. Я, собравшись в комочек, сидела в углу дивана, укутанная в немыслимых размеров растянутую мамину кофту, которую иногда носила, когда мне бывало холодно или когда я болела. Сегодня я зачем-то тоже завернулась в нее. Наверное, хотелось немножко тепла.
– Зачем ты пришел? – я покосилась на Кента.
Тот затворил за собой дверь и встал прямо передо мной, не вынимая руки из карманов и широко расставив ноги.
– А ты зачем прячешься? Откуда синяк? – спросил негромко, видимо, пытаясь сдерживать эмоции.
– Тебя что? Давно не били? – уныло ответила я.
– Семнарь значит, – понял Кент и двинулся к двери.
– Ты куда? – испугалась я.
– К Канату, – и Кент ушел.
Если и правда, что жизнь полосатая, как зебра, то у меня наступила черная полоса. Теперь уже мне точно было ясно, что я в этой жизни ничего пока собой не представляю. Я всего боюсь. Ни в чем не уверена. Даже собственную честь защитить не могу от глупой лжи. Да, я тот серый комочек, каким сейчас предстала перед Лешкой. Может быть, Сабир был прав, что бросил меня?
В тот же вечер Лешка позвонил:
– Мало что вышло. Но не отчаивайся. Попробую Нельку найти или Черепа. У Каната сегодня плохое настроение, завтра продолжим.
Но и на следующий день не было ничего утешительного. Череп не явился в школу ни на следующее утро, ни через день. Я не знала тогда, что восьмерка прошерстила все точки, где они могли бы с Нелькой появиться, но эти двое словно растворились. Я не знала тогда и того, сколько пришлось времени, нервов и сил потратить Лешке, чтобы добраться до Каната и просто прояснить с ним ситуацию, но Канат отказывался встречаться и слушать. Я ничего этого не знала. Я сидела в своей комнате, как рак, затворившийся в раковине, и грызла себя.
