Два года, проведённые мной в ансамбле бального танца во времена болезненного детства, не были забыты.
– А вы хорошо танцуете, сударь, – заявила мне худенькая девица, приглашённая мной на очередной «медляк», дабы не давать лишних тем к возможным пересудам, связанным и с моим внезапным появлением, и с пристальным вниманием к нашим с Рыжиком (так я стал про себя её называть) па у не танцующего Алекса.
– Я был призёром The World of Dance Championship, – нёс я очередную пургу, прижав посильнее тонкое и хрупкое тельце подруги именинницы, кажется, её звали Антониной, – став лучшим танцором в категории «самый медленный танец».
Наступил вечер.
– Ребята, спасибо, что вы не забыли меня в этот летний день, – прощаясь с друзьями начала Оксана. – Спасибо за то, что пришли, за внимание, за подарки. Скоро придут родители, а мне ещё нужно прибраться…
Возникла неловкая пауза, все наперебой начали предлагать помощь, но Рыжик, сделав умильное выражение на кукольном личике, направилась в прихожую.
Я не стал толкаться в узком пространстве, стоя у массивного дверного косяка, дожидаясь, когда гости наденут обувь и выйдут на площадку. Последним из гостей оказался атлет. Он явно чего-то ждал, надеясь, возможно, остаться с именинницей на какое-то время наедине, но как только я оторвался от косяка, Оксана, словно о чём-то вспомнив, повернувшись ко мне, проговорила:
– Ты поможешь мне немного, я сильно тебя не задержу…
Нужно было видеть лицо атлета – ярость и презрение, да ещё, пожалуй, бешенство. Он резко развернулся и тут же вышел, опрометью проскочив разделявшие этажи пролёты.
Мы остались одни. Оксана, усадив меня на диван, принялась быстро освобождать гостиную от явных признаков празднования, ловко лавируя между столом и стульями. Пока девушка занималась на кухне посудой, что-то пытаясь вызнать у меня короткими, но цепкими вопросами, я встал и побрёл по её квартире. Переходя из комнаты в комнату, рассматривал планировку и мебель, резные деревянные двери с массивными никелированными ручками, наборный паркет, прикрытый толстыми, пружинящими под ногами коврами.
– Сколько у вас комнат? – спросил я, дойдя до просторной кухни, в которой суетилась юная хозяйка.
– Шесть, – просто отозвалась Оксана. – Четыре спальни, гостиная и папин кабинет.
– И вам хватает, – с иронией заметил я, вспоминая, как мне приходится пробираться через общий коридор коммуналки и ковыряться в темноте в замочной скважине замка, стараясь не разбудить давно спящих родителей и брата.
– А ты знаешь, нет, – серьёзно ответила рыжеволосая красотка, уперев миниатюрный кулачок в прикрытый передником бок. – Я бы не отказалась от гардеробной и будуара, но…
И она прыснула, дёрнув огненным снопом волос, от чего, как мне тогда показалось, по кухне полетели яркие оранжевые искры.
– Родители будут только через час, – вволю отсмеявшись, заговорила она. – А ты мне должен мой личный танец.
Время пролетело за пару мгновений. Мы танцевали под модного в ту пору Серова, тесно прижавшись друг к другу и целуясь. Солнце, отбарабанив свою световую вахту, беззвучно ушло за горизонт. Мне было пора уходить, и казалось, что завтра уже никогда не наступит, оно было уже не нужным. Всё случилось сегодня.
– Позвони завтра, – провожая меня, попросила Оксана. – Я хочу погулять с тобой. Телефон запомнил?
– Запомнил, моя королева. Будет исполнено, – отозвался я, облизывая кровоточащие от неумелых поцелуев губы. – До завтра.
