Я пытаюсь понять – кто он? Почему вдруг решил разрушить жизнь моей семьи? В чем причина?
Я медленно обхожу комнату, осматриваюсь, замечаю две двери помимо входной, слева и справа, но не тороплюсь их открывать.
Красиво. Лаконично. Ничего лишнего. И ничего личного. Совсем. Никаких фотографий, никаких безделушек. Ничего, что свидетельствовало бы о хобби, об увлечениях.
В каком-то смысле здесь царит полная стерильность. Картинка из журнала про интерьер. Не ощущается присутствия хозяина.
Все те же тона, что везде. Гармоничное слияние красного и черного. Дорогие материалы. Деревянный стол, встроенный зеркальный шкаф, кожаная мебель.
Строгий минимум. Нет ни картин, ни статуэток. Это помещение можно легко оживить. Однако его владелец едва ли жаждет оживления.
Внутри меня нарастает напряжение.
Я усаживаюсь в кресло руководителя, провожу ладонью по закрытому лэптопу. Я пробую отыскать хоть крупицу личного. Записная книжка. Календарь. Канцелярия. Это тупик.
Я наугад беру ручку, не собираюсь ничего писать, просто…
– Брось, – хриплый голос раздается над ухом, заставляя меня подпрыгнуть.
Горячее дыхание опаляет голые плечи.
Черт.
Когда он успел подкрасться? Я не слышала звука отворяемой двери.
– Бросай, – повторяет с нажимом.
Но я лишь сильнее сжимаю ручку. Рефлекторно.
– Быстро же ты освоилась, детка, – заявляет насмешливо.
Он отступает.
Я не оборачиваюсь, считаю его шаги.
Раз, два, три.
Он останавливается напротив и ловит мой взгляд в капкан своих горящих глаз.
Проклятье.
Что это?
Я невольно вздрагиваю снова.
Он отличается от фото. Очень. Очень, очень.
Высокий, под два метра ростом, полностью накрывает меня своей тенью. Крупный, такой шею одним движением свернет и даже не поморщится.
Он без рубашки. В брюках.
У него идеальное тело, которое хочется исследовать тактильно. Наощупь. Немедленно. И это определенно не то, о чем мне нужно сейчас думать.
– Екатерина Олеговна, – произношу твердо.
– Смешная ты, – улыбается, прибавляет: – Детка.
– Какая пошлость, – брезгливо кривлюсь.
– Простите, ваше высочество, – парирует с издевкой.
И направляется в сторону шкафа, отворяет, достает рубашку, набрасывает, небрежно поправляет и застегивает.
А мне хочется взвыть от разочарования.
Я не могу перестать следить за ним. За его руками, за мускулами, что перекатываются под гладкой, слегка загоревшей кожей.
Он не перекачан, просто каждая мышца проработана, прорисовывается невероятный рельеф.
Я схожу с ума.
Почему он не пузатый урод? Не лысеющий старикан? Было бы гораздо проще, не пришлось бы вот так млеть в его присутствии.
Я бы мечтала испытывать отвращение, я стараюсь.
Но выходит с трудом.
Чувствую себя голодной кошкой.
Щелчок замка выводит меня из оцепенения, я оборачиваюсь на звук. Дверь справа отворяется. В комнате появляется два охранника.
Щурюсь.
Что они тащат?
Что-то большое и… запакованное в черный пластиковый пакет.
Все происходит слишком быстро.
Чертков никак не реагирует, даже не смотрит в их сторону.
– Не забудьте отправить выходное пособие его жене, – произносит холодно. – Когда я уйду, пришлете кого-нибудь, чтобы отмыть кровь.
– Заметано, шеф, – сообщает один из парней.
Я тупо слежу за ними, открываю и закрываю рот, будто рыба вдруг выброшенная на лед. Я упираюсь взглядом в захлопнувшую дверь и не могу до конца осознать происходящее.
Это шутка? Розыгрыш? Не похоже.
– Какая-то ты бледная, Катерина Олеговна, – издевательски скалится он, набрасывает пиджак и опять подходит ко мне.
