– Занятный спектакль, – выдаю ровно, стараюсь не проявить никаких эмоций.
– Я рад, что угодил.
Саркастический смешок говорит об обратном.
Чертков едва ли намерен мне угождать.
Он берет меня за руку, резко сжимает запястье, заставляя взвыть от боли и выронить проклятую ручку.
– Ты будто осуждаешь меня, Катерина, – хмыкает, издевательски добавляет: – Олеговна.
– Нет, что вы, – парирую в тон ему. – Это вполне нормально – убить человека. А потом приказать слугам избавиться от тела и отмыть кровь. У вас наверняка доброе сердце, ведь не каждый убийца позаботиться о вдове своей жертвы.
– У меня и правда доброе сердце. Просто не для всех.
Я замечаю сбитые костяшки его пальцев и ощущаю тошноту. Шумно сглатываю, закрываю глаза.
– Вы омерзительны, – медленно выдыхаю.
Он смеется.
– Слышать такое от тебя особенно забавно.
Он отпускает меня, но не выпускает из виду, сверлит взглядом. Я кожей чувствую, почти физически, как если бы его пальцы касались меня.
– Сколько трупов на счету твоего отца? А за братом сколько числится?
Я понимаю, крыть нечем.
В моей семье нет ни одного праведника. Мы не святые. Наши души черны. Мы насквозь прогнившие, порченные плоды.
Ну и что? А кто бы отказался от денег и власти?
Отец построил империю на чужих костях, но и собственной крови пролил немало. Без усилий ничего не получишь. Все хотят взгромоздиться на трон, да только у большинства кишка тонка.
– Еще рано считать, – цежу сквозь зубы. – Как минимум одного не хватает.
– Это не те слова, которые ждешь от чистой и непорочной девушки.
– Ну извините.
– Сколько у тебя было мужчин?
Я надеюсь, он не заметит мою дрожь. Я вскидываю голову и смотрю прямо на него. Я ничего не говорю, но мой взгляд буквально вопит: «Тысячи! Через мою постель прошли тысячи мужчин. Тебе достанется весьма сомнительный приз. Неужели не брезгуешь? Выгодна ли тебе эта сделка?»
Только ему наплевать.
Ему нужно что-то другое.
Что-то большее.
Не могу понять.
Что?
Он может заполучить в свою постель кого угодно. Он может разложить женщину в любой, самой экзотической позе.
Так в чем причина?
Он не выглядит влюбленным. Это было бы просто смешно. В нем не чувствуется ни страсти, ни даже легкого возбуждения.
Он отличается от всех мужчин, которых я встречала прежде. На него никак не действует моя внешность. В его взгляде нет ни намека на вожделение. Там, в пугающей глубине таится что-то иное, абсолютное новое.
– Что вам надо от меня? – спрашиваю прямо.
– Ты.
– Зачем?
– Красивая.
Я подозреваю, что он способен на гораздо более развернутый ответ, но не намерен демонстрировать свой интеллект.
– И как мы это оформим? Чего именно вы хотите? На какой срок? Мне необходимы гарантии.
– Гарантии? – его брови насмешливо выгибаются.
– Да, я должна быть уверена, что вы оставите нас в покое.
– Валяй, будут тебе гарантии.
Он подхватывает меня под локоть, поднимает с кресла и тащит к двери, из которой недавно вышли охранники. С трудом успеваю за его размашистыми шагами, почти падаю, но все-таки удерживаюсь на своих каблуках.
Он толкает дверь и проталкивает внутрь комнаты меня.
О Господи, Боже мой.
Я закрываю рот рукой, подавляю рвотный позыв.
– Осторожнее, где-то здесь остались мозги, – спокойно заявляет Чертков. – Но твои мозги на месте. Пока что. Поэтому нечего переживать, да?
Я понимаю, что это ванная. Я понимаю, что кафель когда-то был белым. Белоснежным. Но сейчас все залито кровью.
