Роман с невинностью - страница 5

После Русского музея память вклеивает воспоминание о моем дне рождения.

Столы расположились под отяжелевшими августовскими яблонями. День был сух и прохладен.

Настя с Элей зашли во двор, у Насти в руках был самодельный пирог, а Эля, несмотря на неутихающий лай нашего пса, подошла к нему и протянула два кулачка. Джек смолк, и, после дежурной процедуры обнюхивания, сел и принялся бешено вилять хвостом, взбивая пыль.

Обе девушки подвели глаза: Настя желтым, а Эля голубым карандашом – под цвета своих свитеров. Они будто еще только нерешительно нащупывали способы, с помощью которых женщины украшают себя, пытаются стать более желанными. В волосы подруги вплели луговые цветочки, вот только Эля, как городской житель иного климатического пояса, не знала, что самые красивые колокольчики вянут быстрее остальных.

Вечером, испытав невероятный прилив нежности, я помог вынуть один из них и оставил себе. Честно сказать, пах он весьма неприятно.

Ближе к ночи я предложил всем забраться на плоскую крышу недостроенного дома. Согласились те, кому было меньше или около двадцати лет. Дедушка сначала тоже подошел к недострою, подержался руками за лестницу – и передумал. Озеро было тихим, гладким, еще вспоминало закат желтыми разводами. С одного боку торчало доросшее до второго этажа дерево сливы, больше напоминавшее куст. Миша, кантор местной лютеранской церкви, сорвал сливу, обиделся на незрелость плода и швырнул его в озеро. Слива не долетела и приводнилась в осоке, не дав нарушить озерную гладь.

Рома, мой старший брат, стал показывать, как махать двумя жестянками «по-македонски», преуспевая в разгоне мошкары. Эле стало интересно, как это – «по-македонски», и Рома без церемоний зашел ей за спину, взял ее руки в свои и стал водить ими нужным образом. Эля довольно быстро выскользнула из этих преподавательских объятий и подошла к нашей стайке, состоящей из меня, младшего брата Леши, кантора Миши и моего школьного друга Димы.

– Теперь вода точно «натихла»? – спросила Эля.

Миша удивленно поднял брови. Мол, откуда ты, иноземная девчонка, знаешь наш фольклор?

– Теперь точно натихла, – подтвердил я, и брови Миши опустились.

– Однако, – многозначительно сказал Миша, указав на Настю – та пошла по металлической балке, выступающей из торца дома в сторону озера метра на три. Пока мы затаенно ждали, чтобы, не дай бог, не спугнуть Настю, Эля тоже решила пройти – по параллельной балке, предвещающей террасу. Но, дойдя до половины, она пошатнулась и, испугавшись падения, присела. Нам пришлось спуститься и подставить лестницу, чтобы она слезла.

Эта совершенно непрошенная удаль юных девушек не была оценена, так что уязвленная смелость Эли заставила ее встать на руки и, опершись ногами о кирпичную стену дома, отжиматься от пола.

– Никогда так не делал, – заметил я.

– Ну так попробуй, – пропыхтела раскрасневшаяся Эля.

Я тоже встал на руки, опершись о стену, но понял, что отжиматься таким образом совсем не просто. Хватило двух попыток, чтобы понять, что в эту ночь, в этом состоянии и с этой физической подготовкой мне пора закругляться.

– Добро пожаловать в клуб побитых девчонками, – улыбнулся Дима и приобнял меня.

– Ты там президент?

– Резидент, а президент у нас новый, – сказал он, подмигнув.

– Почетная должность в день рождения.

– У нас в клубе только так. Что ж, я хочу поднять тост за слабых мужчин, – объявил он, потряхивая бутылку с вином.