– А хочешь, покажу, как в Китае дорогу переходят? – со смешком предложил он, и прежде чем я успела сообразить, что именно Григорьев собрался делать, он метнулся вперед.
Время словно замедлилось. Я смотрела, как он бежит через восьмиполосный проспект, как по крайней правой едет одинокая машина, с ошарашенным водителем, которого забыли предупредить, что мы теперь следуем китайским правилам.
О господи…
Да этот придурок мог рукой на капот опереться, чудом же пронесло! Не представляю, что бы сказала Лика, верни я ей партнера после прогулки на костылях.
Загорелся зеленый.
На негнущихся ногах я перешла улицу, едва понимая, что вообще делаю и зачем.
Григорьев уже ждал меня на другой стороне, с таким видом, как будто ничего особенного и не случилось. Он улыбался, крайне довольный и собой, и моим испугом. Я тут же разозлилась.
– С ума сошел?! – напустилась я на него. – С головой не дружишь?! У нас тут не Китай! В Минске все ездят по правилам! Водители не готовы к тому, что придурки вроде тебя, будут бросаться под колеса!
– Испугалась? – все с той же лучезарной улыбкой уточнил Григорьев, но теперь она, скорее, бесила.
– Нет, идиотов не жалко.
– Ну ладно, нам на ту сторону, – Григорьев махнул рукой в сторону следующего перехода, намереваясь как ни в чем не бывало снова шагнуть на проезжую часть.
– Нет! – я успела схватить его за руку и дернуть обратно. Он послушно оглянулся. Капюшон упал за спину, светлые волосы растрепались.
Сообразив, что я все еще держу его за руку, я разжала пальца, поспешно выпуская его ладонь.
– Никогда больше так не делай, – потребовала я.
– А не то что?
Я независимо заложила руки в карманы. Ответа у меня снова не было.
***
Февраль 2015 года
– Какой турнир?! Не поеду.
– Тебе разве есть чем заняться? – строго поинтересовалась мать по телефону.
Я невольно вздрогнула.
Заняться мне было, действительно, нечем. Из-за травмы я больше не посещала тренировки, по той же самой причине пришлось взять академ в универе. Я была не уверена, что знаю, как мне дальше жить, так что вся эта суета с ликиными танцами оказалась как нельзя кстати.
–Я не могу сорваться с работы, – увещевала телефонная трубка, – а это первый ликин турнир с новым партнером! Ей не помешает твоя поддержка.
– Ну еще бы, – бормочу я, прикрывая трубку ладонью, – и как же она раньше без меня-то справлялась.
– Заодно… снимешь все, – продолжала напирать мать, почувствовав слабину, – неужели я не увижу даже видеозаписи?!
– Хорошо мам, съезжу, – покорно согласилась я.
Сказать по правде, спорила я только для виду, чтобы никто не заподозрил, насколько я на самом деле… хочу поехать!
Общение с Григорьевым из сиюминутной блажи медленно превращалось в болезненную необходимость.
Они с Никой все свое время посвящали подготовке к соревнованиям, а бесконечно изобретать способы попасться на глаза казалось мне каким-то уж слишком жалким, но каждый новый день, с мыслью, что Григорьев где-то здесь, ходит по тем же самым улицам, что и я, начинал медленно сводить меня с ума.
Никогда прежде я не испытывала ничего подобного. Я думала о Григорьеве каждую свободную минуту, и у меня не было ни одного мало-мальски серьезного дела, чтобы отвлечься.
***
Соревнования были международными и ежегодными. Прежде я бы с полной искренностью сообщила, что по приезде в Вильнюс с большим удовольствием схожу в Акрополис, но на этот раз меня влекло в спорткомплекс Сименс-арена, как магнитом.
