Вместо ответа я снова жую фильтр своей убитой сигареты. Так очень удобно тянуть время, когда не знаешь, что отвечать. Затем, набравшись смелости и терпения, я взглянул прямо в ее колдовские зеленые глаза с искусно подрисованными стрелками – снова ощущение, будто нырнул в самые глубины лесного озера, но… увы… снова не утонул. Едва я с легким стоном закрыл свои глаза, как из озерной зелени очутился… в открытом космосе! Вокруг было темно, лишь только вдалеке маячили две ярчайшие электрически-голубые звезды. Глаза той, которую я потерял… Они преследовали меня повсюду – куда бы я ни глянул, о чем бы ни думал. Везде эти два недоступных голубых огня…
Они слегка прищурены, потому что она всегда на меня смотрит… смотрела с недоверием и опаской. Да кого я обманываю! Она в открытую ненавидела меня и презирала! Так что её взгляд прожигал меня насквозь, словно высокотемпературные лазеры!
Теперь, едва я прикрою свои веки, я постоянно попадаю под обстрел её глаз, в это беспощадное ярко-голубое пламя.
Все просто, значит, с этого момента я просто не буду закрывать свои глаза. Ни на мгновение, ни на секунду! Я сидел и таращился на рыжую напротив, пытаясь вспомнить, как же ее зовут. Лиля? Лия? Лола? Что-то однозначно на Л. И где я ее раньше видел?
Рыжая нахмурилась, смотря на меня с озадаченной тревогой, словно на ребёнка с температурой. Блин, очевидно, она снова что-то спросила, а я не ответил.
Боже, как же раньше все было просто. Я бы улыбнулся девушке своей фирменной улыбкой, от которой на моих загорелых щеках играли ямочки, а у девчонок дрожали и подгибались колени. Я бы пропел ей на ухо своим бархатным шепотом какую-нибудь дурь вроде «Ты сильно ударилась… ну, когда упала на Землю?» или же «Штрафной страстный поцелуй за такую красоту!». И она бы растаяла.
Мы были бы с ней такой красивой парой. Она – огненно-рыжая, я – темно каштановый. Ее глаза – изумрудные глубины лесного озера, мои – темно-зеленый омут болот.
Но сейчас я молча сидел с пересохшим горлом, которое драло от крепчайшего пережженного экспрессо, с остекленевшими глазами, которые боялся закрыть даже на миг, отчего по щекам градом катились слезы, и практически полностью изжеванной сигаретой.
– Коста, с тобой все нормально? Ты, кажется, хотел что-то спросить? – повторяла рыжая все тише и испуганней.
Я резко дернулся на стуле, как под напряжением, потому что, наконец, вспомнил, что именно эта рыжая являлась соседкой по комнате моей голубоглазой пацанки. Все прочее, вдруг, стало неважно – в моей голове вертелся единственный вопрос, от которого сейчас зависела вся моя жизнь:
– Где она? – со стоном выдохнул я, умоляя, словно путник в пустыне просил глоток воды. – Где твоя соседка?
Рыжая резко выпрямилась – ее изумрудные глаза потускнели сначала от вспыхнувшей ревности, а затем она, наконец, поняла, что к чему, и ее взгляд заблестел от праведного гнева:
– Я не знаю! А знала бы, то ни за что бы не сказала! – резко бросила она мне в лицо, ее глаза от презрения превратились в узкие щелки. – Ты испортил ей жизнь! Ты отнял у нее все! И не смей выпытывать у меня, как теперь ее найти! Надеюсь, что ты ее больше никогда не увидишь! А она тебя – тем более!
Я с шумом обреченно сглотнул, устало закрыл глаза и тут понеслось… снова надо мной смеялись ее голубые, словно небо, глаза…
– Больше я ничего тебе не скажу! – бросила напоследок рыжая, вскакивая со своего места, словно рыба с горячей сковородки, и удаляясь в неизвестном направлении. – Ты какой-то странный сегодня!
