Заверинская квартира не Маргаритина, конечно, скромнее, но тоже ничего, славная. В ней ощущалось присутствие второй половины противоположного пола, хотя не убирались тут уже давно, и в воздухе витали ароматы, присущие сугубо мужскому запою. Хозяин, разуваясь, распоряжался:
– Я покумекаю насчет спальных мест, а ты метнись-ка за харчами. Холодильник пустой, я гостей не ждал.
– Не вопрос. Куда тут?
Олег стал ориентировать на местности:
– Если хочешь горячего хлеба, то сходи на завод, это вверх по скверу, на запах сдобы – не промахнешься.
– Хорошо.
– А продмаг – вниз по скверу, выйдешь на проезд, и шуруй по правой стороне, недалеко, и остановки не будет. – Хозяин поднял палец: – Да, и самое главное!
– Да-да?
– Отпускают на втором этаже.
– Так поздно уже.
– А ты исхитрись. Вот тебе сумка, авоська, газеты и вот, – Заверин протянул красненькую.
– Да не надо, – начал было Денискин, но участковый поторопил:
– Меньше слов – больше харчей. Шуруй.
Андрюха отсутствовал довольно долго. К этому времени в квартире воцарилась пусть не стерильность, но вполне терпимая санитарная обстановка. Заверин поворчал лишь для порядка:
– Тебя только за смертью посылать… Что, что-то есть кроме кабачковой икры, соли и спичек? – Олег поднял палец. – Так, а главное?
– Изыскал! – успокоил Андрюха, показывая две бутылки по ноль-семь, заботливо завернутые в газеты. – У вас отзывчивые продавщицы… И еще вот.
Он принялся выгружать добычу. Улов был неплох: свежий батон, незеленая картошка, невялая морковь, непроросший лук, вполне себе свекла и помидоры, отменная синяя курица, сыр со свежими циферками, стакан со сметаной и прочее.
Оценив добычу, Олег изобразил бурные аплодисменты с вставанием:
– Откуда столько всего достал, да еще в конце дня?
– Я ж говорю – отзывчивые. Попросил как следует.
Заверин, выдавая ему треники и прочее, назидательно предупредил:
– Смотри, осторожнее. Они тут только кажутся овечками, а на деле – волки хищные – хоба, и ты уже муж.
Андрюха, кивая, с сомнением рассматривал выданное «обмундирование». Олег успокоил:
– Не дрейфь, все свежее, просто неглаженное.
– Я опасаюсь, длинновато…
– Длинно – не коротко, – успокоил хозяин, – подвернешь. Слазай под душ, на твое счастье, воду пока не отключили.
– Какую не отключили? – попытался уточнить Андрюха.
– Горячую, какую ж еще.
– Это мне все равно, я привык вообще водой из колодца мыться.
– Хорошая привычка, здоровая… На, вытирайся, – Заверин протянул полотенце. Затем, сочтя долг гостеприимства исполненным, откупорил бутылку «Жигулевского».
Андрюха отмылся до скрипа в крошечной, но настоящей ванной, под постоянно текущей горячей водой, и взбодрился до такой степени, что немедленно приготовил щи, нарезал салат, наварил макарон и натер сыру. Глядя, как стол постепенно начинает ломиться от яств, Олег только хмыкал и откупоривал новое пиво.
Потом хлебали, обжигаясь, щи со сметаной, поедали макароны с сыром и, для равновесия – полезный салат. Перемежали горячее терапевтическими дозами ледяной водки.
Улучив момент, по его мнению, подходящий, Андрюха поинтересовался:
– Так что там в итоге, с ЮАР и апартеидом?
Олег, промокая на лбу выступившую от сытости испарину, успокоил:
– Все стабильно. Они загнивают, дети – недоедают. Так, а что вспомнил-то, в связи с чем?
Не успел Андрюха ответить, сам и продолжил:
– А, понял, понял. Будущей свояченицей интересуешься.
– Свояченица – это кто?
