Россия 2062. Как нам обустроить страну за 40 лет - страница 13

Вижу, что к моему восприятию подключаются дети. Мы с женой действуем на них своими восторгами, остановками и фотографированием пейзажей, церквушек, стоящих иногда близко, иногда вдалеке. Они начинают понимать и чувствовать родное пространство. И тогда я начинаю верить в Россию и надеяться, что мои дети, которые выросли в доме, где есть икона и молитва за столом, молельная комната, ночной пасхальный праздник и следующая за ним светлая Пасхальная неделя, удержат в себе эту Россию и уже никогда ее не потеряют. И не совершат тех ошибок, которые в жизни сделал я.

Степанов: Недавно я читал исследование крестьянской общины Чаянова. Он выстраивает непривычную для современного человека логику: говорит, что крестьянин ценил жизнь медленную, медитативную и не был готов отказаться от такого уклада ради определенного дохода. Чаянов на статистических исследованиях показывает и доказывает, как выработка крестьянина зависела от количества едоков в семье. Когда у него едоков в два раза больше, чем трудящихся, он готов упираться, брать в аренду поля, отдавая труду огромное количество времени, чтобы накормить семью. Но как только (и статистические данные это подтверждают) количество едоков уменьшается – дети вырастают, образуют свои семьи, – он тут же снижает выработку. А ведь современная экономика и вообще наша жизнь построены на том, что мы постоянно должны что-то улучшать, увеличивать потребление.

Бояков: Это и есть свойство атлантического сознания. Мне не хочется раздувать противостояние, но это факт. Мы другие, мы – цивилизация, не нация, не культура. Мы – цивилизация Хартленда, цивилизация земли, цивилизация реки, цивилизация озера. И с этим связана наша упругость, совершенно отличающаяся от атлантического и средиземноморского паттерна – у нас нет такого настроя на захват. Те культуры живут на морском побережье, для них горизонт – это горизонт моря. Наш горизонт – тот, о котором мы говорили: это горизонт полей, рек, идущих и не впадающих в море.

Мы выросли и сформировались вокруг Волги, начиная с Приполярного Урала, где находятся истоки Камы, Вишеры, которые потом текут-текут-текут. На границе Тверской и Смоленской областей начинается Днепр. Истоки Днепра, Днестра и Волги очень близко расположены – буквально в десятках километров. Представляете, сколько городов находится во внутреннем Волжском бассейне? Так что матерью русских городов является не Киев, а Волга. Все дороги, а дороги – это реки, ведут в нее: Ока, Кама, Вишера, Москва. И на этих реках строились русские города – их уже в XII веке было под сотню, и все они существовали в ландшафтном коде, о котором вы говорите. А Волга, вбирая в себя эту колоссальную энергетику, впадает в самое большое озеро на Земле – Каспий. Не в океан – в озеро! Не говоря о том, как именно она впадает.

Я был в устье Волги: течет огромная, мощная река и вдруг разбивается на десятки рукавов, которые затем вливаются в Каспий. В этих каналах живут фламинго, осетры – чего только нет. Просто сказка, «Король Лев», понимаете? Помню ощущение, когда я оказался на плато Найроби, где происходит действие мультфильма. Я был в нечеловеческом восторге от обилия живности. Но когда я оказался южнее Астрахани, в устье Волги, то был потрясен.

К моему огромному сожалению, большинство из нас не знает самых невероятных мест у себя на родине, в России. А ведь под влиянием этой красоты, этих расстояний, этого ландшафта и сложилось наше русское православное сознание, наша культура.