Таким образом, интернациональная волна, которую подняла Октябрьская революция 1917 г., должна была исчезнуть. Геополитическая обстановка в мире менялась коренным образом. Средний класс, спасая свой статус и свою собственность, осуществив духовное превращение, отрекся от принципов классического либерализма, гипертрофировав его недемократические элементы. Вместе с тем он поверил в свою миссию господина над всем миром. Он принял геополитическую доктрину расширения жизненного пространства и установления мирового господства арийской расы. Но здесь он вступил в противоречие не только с социализмом, но и реалиями политики англосаксонских стран, сохранявших приверженность философии традиционного либерализма. Фашизм сформировал идеалистическую иллюзию о маргинальном характере социализма и в конечном счете стал ее жертвой. Основные силы фашизма были разгромлены социалистической державой на Восточном фронте, так что армии союзников при форсировании Ла-Манша могли рассчитывать на успешное завершение крайне рискованной и просто невозможной в иных условиях операции с открытием в 1944 г., на завершающей стадии войны, второго фронта в Европе. Главари Рейха увидели возможность спасения в реализации игры на классовых противоречиях участников антифашистской коалиции. Были предприняты попытки уже в ходе войны найти общий язык с политиками Запада, имея в виду объединение усилий фашизма и либерализма для того, чтобы остановить победоносное движение Советской Армии. Но эта игра закончилась провалом. Расизм ударил по нацизму.
Таким образом, мы имеем дело с реальным философским опытом XX в. Может ли он быть актуальным для нашего времени?
3. Либеральная демократия как новый мировой порядок: Эрозия иллюзий
В результате распада Советского Союза и социалистического содружества получила широкое хождение идея либеральной демократии как единственного в своей смысловой сущности глобального основания нового мирового порядка. Этот виртуальный порядок воспринимался как «вытеснение» и «замещение» концептуального образа глобального коммунизма. Исходным основанием этого представления можно считать неолиберальное истолкование человека как бихевиористически манипулируемого существа, применительно к которому можно использовать не универсальные нравственные и социальные принципы, а различные формы имитации свободы и потребительского счастья. Истина бытия толкуется как оставление индивида наедине с самим собой в качестве условия его подлинной свободы. Именно в этом состоянии человек легче всего становится объектом манипулятивных воздействий. Он может становиться любым.
Фукуяма верит в глобальный смысл либеральной демократии. При этом он пытается объяснить глобальное утверждение либеральной демократии динамикой влияния среднего класса. Кажется странным, что Фукуяма игнорирует метаморфозы сознания среднего класса в фашистских государствах и, соответственно, не делает из этого опыта каких-либо выводов.
Средний класс в его представлении всегда был и остается «морально чистым» носителем демократии. Соответственно, послевоенные процессы демократизации мира Фукуяма связывает не с разгромом фашизма и распадом колониальных империй, а с успехами мирового экономического развития и увеличения доли среднего класса в общей массе населения различных стран мира. Он исходит из того, что глобальная функция среднего класса состоит в придании устойчивости процессу расширения демократии. Он не видит в этом процессе «подводных течений», изменяющих картину цивилизационной эволюции. Он фиксирует тенденцию, которая сложилась в послевоенный период, тенденцию расширения влияния демократии, и свидетельствует, что начиная с 70-х годов XX в., когда в мире насчитывалось 45 выборных демократий, происходил процесс их нарастающего влияния в мире, так что к концу 90-х годов их численность достигла 120.
