Еще одна и ныне самая влиятельная группа компрадоров – это государственники, контролирующие газовый и нефтяной экспорт. Эти люди сохраняют все черты классических компрадоров, поскольку ставят запросы внешнего рынка выше интересов национального развития. Заметим, что за последние 20 лет в стране не было открыто ни одного значительного месторождения газа и нефти. У всех этих группировок компрадорской направленности нет надежной, по-настоящему долгосрочной социальной поддержки внутри страны.
Другой привилегированной группой общества, помимо крупных собственников, в период ельцинизма стало, точнее, сохранило и укрепило свои позиции, российское чиновничество – прямое продолжение советской номенклатуры. Остановимся на некоторых характеристиках административно-политического руководства современной России. На протяжении 1990-х годов в его составе как на национальном, так и в еще большей мере на региональном уровне сохранили свой статус и даже повысили его более половины выходцев из советской номенклатуры.
После недолгого пребывания на ведущих позициях в федеральном правительстве демократические деятели из «августовской» волны 1991 г., выдвинувшиеся на митингах и в парламентских схватках, были заменены «старыми» кадрами из более молодых представителей номенклатуры, как тогда выражались: к власти пришли «вторые секретари». Уже к 1994 г. административно-политическая верхушка более чем на 60 % состояла из бывшей советской номенклатуры; лишь около 22 % – это были, на первый взгляд, новыми людьми. Но немалое число этих неофитов в политических верхах вышло из семей, принадлежавших к элитарным группам в прежней властной иерархии. По оценкам других экспертов, с начала перестройки и до конца 1990-х годов обновление кадрового состава руководства страны составило не более 20–30 %. Для сравнения: в посткоммунистических Венгрии и Польше в 1993 г. соответственно лишь 25 и 15 % представителей старой номенклатуры занимали высшие государственные посты. Неудивительно, что трансформационные траектории этих стран демонстрируют совсем иную динамику, чем наша собственная.
За 2000-е годы произошло массовое смещение в пользу выходцев из специальных служб, и на сегодняшний день эти бывшие советские офицеры КГБ занимают позиции губернаторов, руководителей парламентов, крупнейших государственных корпораций как в сырьевом секторе экономики, так и в военно-промышленном и т.д. Возвращение к власти этого слоя бюрократии было неизбежно, ибо именно офицеры спецслужб были остовом теряющей контроль над обществом власти, той же самой бывшей советской власти, опирающейся по-прежнему на бюрократический аппарат. Попытки так называемых олигархов подмять под себя государство, стать всевластными хозяевами страны, где доминируют частные интересы, провалились. Начался процесс восстановления вертикали власти. Опорой послужила каста выходцев из спецслужб, сохранившая государственнический менталитет в условиях полного и всеобщего разложения и деградации других групп советской бюрократии.
Если в составе «ельцинской» элиты в 1993 г. лиц с учеными степенями было 52,5 %, то в «путинской» элите – 20,9 %; соответственно лиц с военным образованием – 6,7 и 26,6 %; прямые ставленники бизнеса – 1,6 и 11,3 %. К элите при этом были отнесены члены Совета безопасности РФ, депутаты обеих палат Федерального Собрания РФ, члены Правительства РФ, главы субъектов Федерации. В последующие годы процент выходцев из спецслужб несколько вырос. Так, в составе правительства М. Касьянова (2000–2004) их насчитывалось 33 %, а в правительстве В. Путина (2008) – 43 %, что дало возможность ликвидировать угрозу государству со стороны непомерно усилившихся к концу 1990-х годов олигархов. Однако сами силовики в нулевые годы, сняв угрозу государству от олигархов, сами распались на группы со своими клановыми интересами. Общегосударственное уступило место корпоративному, публично-частному.
