Для кумыков главными вызовами являются размывание их этнической территории (равнинный Дагестан) вследствие миграции аварцев и даргинцев и недовольство уровнем представительства в органах власти. Последнее обстоятельство долгие годы отличало выступления активистов лезгинского движения. Русское население, сосредоточенное в Кизлярском и Тарумовском районах республики, опасается интенсивно идущей дерусификации этих территорий (вызванной массовым отъездом русских за пределы республики). Чеченцы-акинцы недовольны затянувшимся процессом реабилитации. Дагестан – единственная республика Кавказа, принявшая нормативные акты о территориальной реабилитации репрессированных народов. Однако и до нынешнего времени процесс восстановления Ауховского района (из которого в 1944 г. были депортированы чеченцы-акинцы) полностью не завершен и его полное «возрождение» представляется крайне проблематичным, поскольку затрагивает интересы других дагестанских этнических групп.
Все это многообразие налагается на такие традиционные для Северного Кавказа проблемы, как земельный дефицит и трудовая избыточность. Наличие столь большого количества «болевых точек» не раз приводило к спорам и столкновениям. Одно простое описание их (аварско-чеченский, лакско-кумыкский, аварско-ногайский и кумыкско-даргинский вопросы, проблема лезгин Южного Дагестана и русских на севере республики) потребовало бы отдельной монографии.
Однако проблемы и конфликты республики, а уж тем паче теракты и покушения только одним фактором полиэтничности не объяснишь. Кроме того, «принцип крови» далеко не всегда играл первостепенную роль. Верность республике зачастую значила намного больше. Так, дагестанские чеченцы-акинцы поставили свою общереспубликанскую идентичность выше идеи «солидарности» с дудаевско-масхадовской Ичкерией. Наконец, с середины 1990-х стал значимым еще один важный фактор – исламизация. Конечно, и сегодня этническая проблема дает о себе знать. Но исламское «возрождение» как политический процесс сформировал новую линию раскола в республике. На первый взгляд религиозная структура Дагестана является гомогенной. В процентном отношении ко всему населению Pecпублика Дагестан занимает абсолютное первое место в РФ по числу верующих мусульман. Доля мусульман в общем составе населения республики превышает 90 %.
В начале 1990-х годов ислам рассматривался как интегрирующая сила, способная стать «стягивающим обручем» в этнически мозаичном Дагестане. По словам авторитетного эксперта по изучению ислама в Дагестане Загара Арухова (трагически погибшего от рук террористов в мае 2005 г.), «ожидалось, что тотальность исламской системы регуляции, ограниченность ислама как социокультурной системы, гибкое взаимодействие с государственной властью – все это даст исламу важные преимущества в условиях социополитической перестройки общества». Однако превращения ислама в фактор стабилизации и объединения не произошло. В процессе «возрождения» ислама в Дагестане обозначились фундаментальные противоречия между тарикатистами (суфиями), так называемыми ваххабитами (салафитами) и сторонниками «неофициального ислама» (отвергающими экстремистские методы борьбы, но в то же время не признающими авторитета суфиев).
Одно из фундаментальных теологических расхождений между дагестанскими салафитами и тарикатистами касается форм поклонения (святым местам, шейхам), тотально осуждаемых салафитами. Салафиты также осуждали тарикатистов за отклонение от исконных исламских ценностей, введение новшеств («бида»), учитывающих этническую специфику региона, а также сотрудничество с официальной (с точки зрения салафитов «безбожной») властью. Дагестанские салафиты сделали краеугольным камнем своей пропаганды и агитации критику власти в республике. Массовые злоупотребления служебным положением республиканских чиновников, коррупция, социальная дифференциация и как следствие – высокий уровень безработицы, закрытость власти, а также ее нечувствительность к нуждам населения стали причинами пополнения рядов салафитов. Последние предлагали альтернативу – истинный «исламский порядок», радикальный отказ и от коммунизма, и от демократии, и от «ложного ислама» как политической модели. Достижение искомого «порядка» видится ими на пути борьбы за истинную веру («джихад»).
