Однако никакая беспомощность не отменяет базовых, фундаментальных интересов, – и потому глобальный управляющий класс будет отчаянно и неумолимо бороться за них, выглядя не только все более смешно, но и все более страшно. Особенно верно последнее для периферийных, колонизируемых им стран, находящихся, по сути дела, под внешним управлением.
Как будет устроен ад глобальной депрессии?
Мир полон парадоксов.
Революционная новизна, как правило, стыдливо прикрывается лохмотьями традиций.
И наоборот: призывы «построить новый мир на пустом месте», какими бы искренними они ни были, обычно волшебным образом приводят к воссозданию архаичных форм общественного устройства (как, например, колхозы воссоздали общину, а система оплаты труда в сталинском военно-промышленном комплексе – принципы организации артели).
Мир уже потихоньку начинает, до срыва в глобальную депрессию, разделяться на макрорегионы: как обычно, будущее заранее накладывает на нас свой отпечаток. Характерными проявлениями этого служат формирование «зоны юаня» и то, что из всех стран «большой двадцатки» только Россия не усилила протекционистской защиты своей экономики после 2008 года. Мир, возникший в результате глобальной депрессии, видится сегодня некоторым аналогом возврата к межвоенному периоду с его разделенностью на «сферы влияния» и не просто отчаянной, но и головокружительной, непредсказуемой грызней всех со всеми.
Магистральной тенденцией станет, по-видимому, не возрождение национальных государств, слишком маленьких для макрорегионов, мало способных самостоятельно выжить в условиях обострения конкуренции и слишком разнородных внутренне в силу длительной и масштабной миграции, но частичное восстановление старых империй, хотя бы и под новыми вывесками. Наиболее яркими примерами в этом отношении сегодня представляются Китай и Турция.
Национальные государства будут существовать «в тени» новых империй, в рамках конституируемых ими макрорегионов, в разной, но всегда весьма существенной зависимости от ключевых властей соответствующих пространств.
Государства же, не представляющие принципиального интереса для этих новых империй или важные исключительно как места извлечения природных ресурсов, будут неумолимо хаотизироваться и превращаться в зоны, малопригодные даже для примитивного выживания людей. В этом отношении катастрофы Сомали, а затем и Северной Африки с Сирией и Украиной представляются не только результатом корыстного умысла и спецопераций, но и проявлением новой глобальной тенденции.
Разумеется, макрорегионы будут существенно различаться между собой, прежде всего по глубине интеграции, – и конкуренция между ними будет заключаться в том числе и в недопущении слишком глубокой интеграции противника, так как она может привести к его неприемлемому усилению.
Например, макрорегион, стихийно слипающийся последние годы вокруг России (с минимальным, как это ни прискорбно, сознательным участием российского государства), будет значительно более слабым и рыхлым, чем целенаправленно выстраиваемая и жестко конструируемая объединенная Европа.
При этом даже наиболее интегрированные макрорегионы будут иметь несколько внутренних «уровней», подобно тому, как Североамериканская зона свободной торговли значительно меньше зоны, которая сохранит доллар в качестве резервной валюты, а еврозона – значительно уже Евросоюза.
