Россия: прорыв в новую эпоху - страница 14

Оценить эффективность догоняющего развития можно по соотношению совокупного продукта на душу населения в России и странах-лидерах мировой экономики. По этому показателю отставание России от США, Франции, Великобритании, Германии в период от окончания войны 1853-1855 гг. и до начала первой мировой войны лишь усилилось, несмотря на все потуги догнать их. Это сказалось на ослаблении функциональных возможностей российского государства и, прежде всего, его главной функции.

В Северной войне (1700-1721 гг.) российская армия не сразу, но смогла взять верх над шведской армией, считавшейся в то время одной из лучших в Европе. Спустя столетие наполеоновские войны (1805-1815 гг.) показали, что российская армия по-прежнему сильна, хотя в их начальный период она столкнулась с огромными потерями и чувствительными поражениями. Спустя сорок лет поражение в Крымской войне обозначило существенное отставание российской армии от армий стран Западной Европы. В начале ХХ века Россия потерпела унизительное фиаско в войне с Японией, чья армия и экономический потенциал изначально оценивались значительно ниже. Наконец, первая мировая война продемонстрировала неготовность российской промышленности к обеспечению армии современным оружием и боеприпасами, а также слабость самой армии, формируемой из малограмотных крестьян.

Интересно проследить, какой видела себя и какие цели выдвигала российская система общества, пытавшаяся догнать мировых лидеров. В период становления Московского царства под влиянием византийского культурного наследия сформировалось представление об исторической миссии России, выраженное формулой: Москва есть третий Рим, а четвертому Риму не бывать. Это представление пытались воплотить в жизнь и Московское царство, и Российская империя. С ним связаны затяжная территориальная экспансия, мечты о захвате Константинополя, стремление русских царей быть охранителями порядка в Европе. Страна, отстававшая в своем материальном развитии, видела себя великой державой, спасающей человечество. Это обстоятельство предопределило острые коллизии российского сознания:

– выраженная любовь к свободе и готовность заплатить за нее самую высокую цену, вплоть до того, чтобы отдать за нее жизнь, в сочетании с огромной терпимостью к порабощению и ужасающим условиям материальной жизни, характерным для большинства россиян;

– стихийность поведения и непредсказуемость реакции на события в сочетании с жесткостью общественного порядка;

– идеализм и вера в чудо в сочетании с приземленным прагматизмом поведения людей в обычной жизни;

– тяга к масштабным проектам, поневоле выходящим далеко за пределы страны, в сочетании со стремлением не покидать привычного места.

Для российской системы общества совершенно не характерны кропотливое накопление капитала и постепенное совершенствование жизни. Зато в ней легко возникают и запускаются проекты быстрого обогащения, скорейшего решения всех сложных проблем, чудесного спасения, как своей страны, так и всего остального мира. Несбыточные мечты о будущем здесь удивительным образом сосуществуют с патриархальностью реальной жизни.

Для рядовых участников этой системы характерно противоречивое отношение к власти. С одной стороны, они постоянно возлагают огромные надежды на первое лицо в государстве, якобы способное решить все их проблемы. С другой стороны, они постоянно страдают от громоздкой и мало продуктивной вертикали власти, обременяющей их жизнь чрезмерными издержками и откладывающей решение их проблем в «долгий ящик». Со стороны могло показаться, а многим и на деле казалось, что страну, столь плохо управляемую, легко захватить, чтобы распорядиться ее огромной территорией и богатейшими ресурсами. Но за этой видимостью скрывалась совершенно иная суть страны. Она обескураживала тех, кто нападал.