Читать онлайн Зинаида Майорова - Россиянин в Соединённом Королевстве

Папа Елизаветы I, королевы английской, поддался веянию Реформации и аннулировал свой брак с первой женой в 15.. году. Очень уж он хотел сына, а от первого брака у него была только дочь, Мария. После аннуляции брака родителей Марию «обнулили» – она превратилась в незаконнорождённого ребёнка, не имевшего никаких прав на наследство. Не то чтобы такие права были у неё до «обнуления»; ведь главным наследством была английская корона, которую до Марии ещё ни одна женщина не носила. Так что в лучшем случае корона могла бы достаться сыну Марии, если бы таковой родился до кончины своего дедушки-короля. После «обнуления» даже такая перспектива перешла в область бесплодных мечтаний. Из завидной невесты Мария превратилась в бесприданницу. Никому тогда и в голову не могло придти, что незаконнорождённая девочка станет первой в истории Англии королём-женщиной. Однако через четверть века после «обнуления» незамужняя Мария короновалась в Вестминстерском аббатстве. Католики и протестанты по-разному отнеслись к феминистской прихоти рока. На похоронах Марии I католический епископ сказал о ней: «Она была королевой в той же степени, что и королём.» Протестантский священнослужитель посвятил Марии I книгу под названием «Первый звук трубы против чудовищного правления женщин». Дело в том, что Мария I была ревностной защитницей католической веры. Когда на престол взошла Елизавета I, то католики и протестанты сразу изменили своё мнение о женщинах на троне. Английские протестанты признали её не только королём, но и главой независимой Англиканской церкви. Папа римский объявил Елизавету I нелегитимным монархом и освободил всех её подданных от богопротивной присяги на верность королеве.

Папе Ивана IV, царя российского, не было нужды затевать церковные реформы ради многожёнства. Православная церковь не запрещала повторный брак после развода. Поэтому Государь и Великий князь всея Руси Василϊ III Ιωанновичъ развёлся со своей любимой первой женой Соломонией и женился на Елене Глинской. Очень уж он хотел ребёнка, а за двадцать лет совместной жизни Соломония так ни разу и не забеременела. Елена тоже забеременела далеко не сразу, причём злые языки приписали её репродуктивные успехи помощи финских ведьм. Скорее всего, у Василия была какая-то форма мужского бесплодия вроде «low sperm count», которая резко снижала вероятность зачатия. Василий скончался, когда его первенцу Ивану было всего три года. Елена стала правительницей огромной Московии. Ни католические, ни протестантские иерархи никак не прокомментировали эту первую в истории Нового времени геополитическую победу феминизма в Восточной Европе. Московия была слишком далеко от их главной арены борьбы за души христиан. Что касается православных иерархов, то митрополит Московский и всея Руси всецело поддерживал правительницу Елену. Ведь митрополитом он стал по желанию Василия III, дабы способствовать его разводу с Соломонией.

Примерно через двадцать лет после вышеописанных матримониальных рокировок между Англией и Россией завязались торговые отношения. Мария I дозволила английским купцам создать Московскую компанию, а Иван IV даровал компании эксклюзивные привилегии на территории России. Елизавета I, сменившая на престоле свою единокровную сестру, одобрила московское начинание. Выгоды торговли были несомненны; из России в Англию везли меха, из Англии в Россию – шерсть и прочие высокие достижения английской мануфактуры. Думается, кроме выгоды были тут замешаны и более глубокие соображения. Чувствуется здесь родство душ и сходство судеб английской королевы и российского царя. И Елизавета I, и Иван IV появились на свет в нарушение всех традиций и обычаев того времени. Так что им было против кого дружить. Неудивительно, что со временем Московская компания стала выполнять всё более и более деликатные миссии не вполне экономического характера.

Яков Бондарь шёл по Варварке в сторону Английского двора. Вдали уже виднелись белокаменные стены резиденции Московской компании. Яков служил в компании с двенадцати лет, сначала по своей наследственной специальности, а в последние годы за ум, предприимчивость и необыкновенные способности к языкам перевели его в особый отдел. Повышение нельзя было афишировать, ибо рядовые сотрудники компании не должны были ничего узнать о неторговых операциях официально несуществующего отдела. Для вида Яков продолжал выделывать бочки, только взял себе ученика, которому и поручал основную работу по производству тары для разнообразных напитков, закупаемых компанией. Особой популярностью пользовался варёный мёд с брусникой и клюквой, который замечательно хорошо готовила тётушка Якова, Агафья Федосеевна.

Поднявшись по широкой лестнице, Яков вошёл в кабинет своего начальника. Сэр М сидел за письменным столом с обычным своим брезгливым выражением на породистой английской физиономии. Настоящего имени сэра М Яков не знал, а ненастоящее не употреблял с тех пор, как пришёл в особый отдел. Разговаривали они с сэром М всегда на английском, потому что козней московитов сэр М опасался больше, чем козней своих соотечественников. Это был один из немногих пунктиков, в которых природная беспристрастность начальника давала сбой. Насколько Яков знал из личного опыта, англичане тоже на козни были горазды. Гадили иной раз ещё почище опричников.

Каково же было удивление Якова, когда сэр М обратился к нему по-русски.

– Здравствуй, Яшка, – процедил сэр М, почти не разжимая губ, – опять опаздываешь.

– Здравствуйте, боярин Мыслете, – после неуклюжей паузы ответил Яков, – я же точно по солнцу пришёл.

– Я сколько раз тебя просил приходить не по солнцу, а по часам? – проворчал новоиспечённый боярин.

– Так на Спасской башне часы уже вторую неделю как сломались, – начал оправдываться Яков, – чинить некому, все мастера разъехались.

Тут Яков удивился второй раз за утро, ибо сэр М вместо обычной тирады о безруких московитах, которые не умеют обращаться с техникой сами и не умеют создать комфортных условий для чужеземных мастеров, сразу перешёл к делу.

– Вдовствующая королева Франции замыслила разом разделаться с самыми важными протестантами у себя на родине, – начал сэр М. – Это прискорбно, но не в наших силах ей помешать. Однако по непроверенным пока данным она не собирается ограничиваться только своими соотечественниками. Эта мегера готовит покушение на Её Королевское Величество.

При этих словах и сэр М, и Яков одновременно посмотрели на портрет рыжеволосой длинноносой дамы, украшавший стену напротив окна. Дама смотрела на них, слегка поджав губы, пристальным оценивающим взглядом. Казалось, она вот-вот скажет что-нибудь вроде: «Джентльмены, если вы как следует постараетесь, то сможете предотвратить это ужасное преступление.»

– Наш агент успел передать лишь немногое до того, как его отравили, – продолжил сэр М. – Мы даже не знаем, как именно его отравили, хотя наши лучшие специалисты работают над этим. По-видимому, эта фурия каким-то образом подкупила одного из сотрудников нашей компании и собирается использовать его в качестве наёмного убийцы. Так она убьёт сразу двух зайцев: лишит Англию её законного монарха и представит дело так, будто убийство организовано московитами. Убийцей может быть любой сотрудник нашего отдела с русскими корнями.

С этими словами сэр М посмотрел прямо в глаза Якову, а тот с некоторым ужасом осознал, что лучший кандидат на роль убийцы – это он сам.

Когда Яков вышел с Английского двора, солнце стояло уже высоко. До дома дядюшки было рукой подать. Вдоль дороги цвела сирень, довольные хрюшки лежали в лужах; весна наконец прочно утвердилась в Москве. Якова воспитала папина сестра, уже упоминавшаяся Агафья Федосеевна. Он привык к Москве и не так раздражался от долгих зим, весенней распутицы и общей непредсказуемости бытия, как его коллеги по Московской компании.

Якову нужно было непременно поговорить с дядюшкой. Муж Агафьи Федосеевны работал в московском сыске, был там не последним человеком и вполне мог знать о сотрудниках компании такие вещи, которых не знал даже сэр М. Дядюшка обычно хаживал обедать домой, потому что никакая трактирная стряпня не могла сравниться с кулинарными изысками Агафьи Федосеевны.

Якову повезло, он как раз попал к началу обеда.

– Совсем ты отощал, Яшенька, – сокрушалась тётушка, подкладывая ему куски побольше, – Не ценят тебя на работе, не кормят.

– Волка ноги кормят, – возражал ей дядюшка, тщетно пытаясь защитить племянника от переедания, – Кому он нужен будет, если пузо отрастит?

– Тебе-то пузо чай не мешает, – ловко парировала тётушка, однако кормить племянника перестала.

Агафья Федосеевна очень тонко чувствовала, когда от кулинарных дел нужно переходить к серьёзному разговору. Она сразу поняла, что Яков пришёл не только ради телесной пищи, но и ради дядюшкиной премудрости.

– Скажи-ка, дядя, ведь недаром ведомство твоё следит за моими соработниками? – осторожно начал Яков. – Чай собрали важные сведения, а не токмо казну разбазарили?

– Что собрали, всё наше, – важно ответствовал дядя. – Сам понимаешь, сие есть тайна государственная.

– Мне государственных тайн не надобно, – открестился Яков, – а ежели заметили твои соглядатаи что-то диковинное, пустяк какой-нибудь необъяснимый, то о таком хотел бы я услышать.

Дядя задумался, оглаживая свою длинную бороду. Память у него была необъятная и при этом хорошо систематизированная. Однако система не мешала ему запоминать и то, что ни в какую систему не укладывалось.

– На Пасху странный мор приключился у одного твоего подельника в курятнике, – наконец сказал дядя.

Из описания внешности и места жительства подельника, Яков безошибочно определил, что речь идёт об агенте В. Выяснилось, что у В сдохло несколько кур. Само по себе это было явлением довольно обыденным, однако поражали симптомы куриного мора. Они были абсолютно разными у разных кур. Одна всю ночь страшно орала, что и привлекло внимание штатного наблюдателя. Другая не орала, а мирно клевала зёрна поутру, как вдруг все перья у неё встали дыбом. Третья в одночасье позеленела. Наблюдатель заподозрил было колдовство, тем более что по соседству жила известная знахарка. Однако расследование установило, что знахарка была в служебной командировке, принимала роды у жены нижегородского воеводы. Падёж кур списали на естественные причины и даже в отчёт не внесли. А дядя запомнил.

– Спасибо, дядя, – с чувством сказал Яков, – это хорошая зацепка.

Распрощавшись с дядюшкой и тётушкой, Яков вышел на улицу. Его прекрасное настроение не испортилось даже при виде двух опричников, во весь опор скакавших в его сторону. Служащие Московской компании обладали дипломатическим иммунитетом, их не могли арестовать государевы люди.

Яков как раз вспоминал привилегии, дарованные царём Иоанном IV Васильевичем, когда один из опричников ловко огрел его дубинкой по спине, повалив в грязь. Второй опричник не менее ловко связал Якова и забросил на спину заводной лошади. Вспышкой молнии сверкнула мысль, всё утро пытавшаяся пробиться из-за туч подсознания. Сэр М нарочно говорил на русском. Всем известно, что Английский двор прослушивается, а подслухи плохо понимают по-английски. А Яков ещё удивлялся, почему он не стал главным подозреваемым. Сэр М не стал его подозревать, потому что сэр М уже осудил его и приговорил. Да ещё и додумался, как привести приговор в исполнение чужими руками. Английский чистоплюй!