Российский колокол № 1–2 (34) 2022 - страница 20

– Олег, ты не так всё понял!

Истошный женский крик разорвал тишину комнаты. Марья Львовна прищурилась: и кого это так разобрало? А, так и есть! Раиса, неугомонная молодка с третьего этажа. Надо же! Опять всё та же песня! Бабе под сорок. А всё никак мужика не застолбит. И ведь как старается! Что ни день – то новый кандидат. А результат…

– Не тем берёшь, Раиса, – затянула Марья Львовна, с интересом наблюдая за развитием событий. – Ох и не тем…

До рецепта дело не дошло. Ситуация за окном менялась с космической скоростью. Раиса выскочила на тротуар, метнулась к машине, наткнулась на проходящую мимо девушку в шикарном белом плаще. С удивительно красивым цветком в руках и сияющим от счастья лицом.

Везёт же кому-то! А девице явно повезло. Просто так никто не сияет на всю улицу.

– А плащ-то белый ни к чему, – констатировала Марья Львовна между делом.

И снова как в воду. Счастливая обладательница сияющего лица, возмутительно прекрасного цветка и белого плаща отлетела в сторону, тоненьким каблучком угодив в лужу. На белом подоле щедрой россыпью растеклись пятна. Милое лицо перекосилось, и девушка запоздало отпрянула в сторону, едва не сбив с ног мамашу с малышом, случайно оказавшихся на пути. Ребёнок от неожиданности выпустил из рук воздушный шар. Ярким пятном тот взмыл в небо, зацепился за первую попавшуюся тучу и поплыл прочь.

– Мама! – заревел ребёнок.

– Вот так незадача… – позволила себе повториться Марья Львовна, отмечая слёзы в глазах всех главных участников сцены. – Надо же…

Странная получалась картина. И притягательная. Девушка плакала молча, прижав к груди смятый в суете цветок. Раиса – навзрыд, судорожно заламывая руки. Ребёнок – с протестующим криком. Каждый сожалел о своём: о потерянной игрушке, об испорченном наряде, о несбывшейся любви.

А сама Марья Львовна плакала с наслаждением. Как же сладки были эти горькие слёзы! Как опустошающе приятны! Как желанны! И как спасительны…

Она не плакала уже три с половиной года. С похорон мужа. Как отрезало. И ведь сколько раз порывалась. То себя пожалеть, то покойника, то дочку в далёкой Америке, то сына… Иногда и просто так поплакать хотелось. Очень. И вот теперь… теперь она плакала за всё и сразу. Жалея непутёвую Раису, девушку с цветком, затерявшийся в небесах шарик, ребёнка, собственных детей, плачущего от боли старика в подворотне… весь белый свет. И себя заодно. Одинокую. Неуклонно стареющую. Никому, по большому счёту, не нужную…

Солнце, определившись наконец по поводу времени собственного появления на небосклоне, выбралось из золотистого облачного пуха, заглянуло в окно на первом этаже, заскользило по мокрым щекам плачущей старушки. Солнечные зайчики засновали по стенам домов, по лицам прохожих, по листьям, травам, цветам… расцвечивая мир яркими красками. Щедро и жизнеутверждающе. Один из них заглянул в отъезжающую от дома машину. В зеркале заднего вида показалось смущённое мужское лицо. По небритой щеке покатилась скупая слеза…

Марья Львовна встрепенулась, на секунду перестав плакать. Неужели?

Нет, показалось… А жаль…

– Суженый мой, ряженый… – шептали девчата за стеной.

– Когда-то и я гадала, – приговаривала Кузьминична, раскатывая тесто. – И нагадала. Пётрик в зеркале привиделся. А скоро и сватов прислал.

Муж её уж десять лет на небесах кагор попивал. Вдовствовала Кузьминична без радости.

Но любила, когда дом оказывался полон гостей. Вчера приехала внучка-студентка. С подружками. Только успевай поворачиваться!