– Нет, конечно! Мне после ее звонков жить не хочется.
– А не говорили, чтобы она вам звонить перестала?
– Неудобно как-то. Она уже немолодая. Скучно ей, наверное.
– Зато вам «весело», – возмутился Мурзин. – Наберите ее номер, пожалуйста.
– Я не буду ей звонить. Я не могу!
– Зато я могу! – разозлился Саня. – Как ее зовут?
– Алла Викторовна. Но это неправильно, не надо…
– Звоните! – решительно приказал Мурзин.
Он взял из рук Ирины телефон и строгим, «официальным» голосом веско произнес:
– Алла Викторовна, вас беспокоит Александр, муж Ирины. Да, муж. Прошу вас никогда больше не звонить Ирочке. У нее другая семья и другая жизнь. А вы и ваш сын – прошлое, о котором не стоит вспоминать. Надеюсь, вы меня поняли и не будете больше нас беспокоить.
Саня вернул телефон Ирине, которая смотрела на него печально и растерянно, не веря собственным глазам.
Потом прошептала:
– Что же вы наделали?
– Стер негативную ситуацию. Вы ведь этого хотели?
Женщина промолчала. Затем медленно поднялась с дивана.
– Я пойду, наверное…
Саня загородил ей дорогу:
– Нельзя так, слышите! Посмотрите на себя! Вы же как больная живете!
– Я не живу. Устала жить. Да и не больная я – скорее, мертвая.
– Господи! – заорал Мурзин. – Из-за мудака себя хоронить! Вы молодая, красивая!
– Вот ваш гонорар, – перебила его Ирина и протянула деньги.
– Да не возьму я ничего, если вы сами себе помочь не хотите! Купите ерунду какую-нибудь женскую, в парикмахерскую сходите! Или просто пропейте эти деньги-с подругами или с друзьями! Есть же в вашей жизни нормальные люди! Вот с ними и пропейте!
Саня выговорился и замолчал. Женщина положила деньги на столик и молча двинулась к выходу. Мурзин вскочил и засунул скомканные бумажки ей в сумку.
– Подождите! Это важно! Осталось в вашей квартире от него еще что-то живое? Не вещи, а животное или растение, которое вместе покупали?
Он сам не знал, почему сейчас спросил об этом у Ирины. Казалось, кто-то умный и понимающий подсказывает Сане, как ему поступить и что сделать, чтобы растопить лед в глазах женщины, уставшей жить.
Ирина остановилась на пороге и внимательно посмотрела на Мурзина.
– Ну, нет, пожалуй, – неуверенно произнесла она. И добавила: – Может быть, цветок? Ярко-красная герань в горшке. Мы вместе покупали. Он эту герань называл «мещанским символом». Да, цветок.
– Цветок! – обрадовался Саня и скомандовал: – Немедленно убрать цветок! Выбросить, отдать кому-нибудь, подарить! Мне, например, подарите, – предложил он компромиссный вариант и с радостью заметил, как на тонком лице женщины медленно проступает бледное подобие улыбки.
– Спасибо, – тихо произнесла Ирина. – Еще не знаю, как поступлю. Но вам-спасибо!
Мурзин закрыл за ней дверь и посмотрел на часы: одиннадцать. А кажется, целый день прошел… Как же он устал этим долгим-долгим утром!
В полдень приехала недовольная и уставшая Катя.
– Ты смотри, не забудь – сегодня вечером у нас праздник! Давай Горшку звонить, – напомнил Саня.
– У кого как, – невесело отозвалась психологиня. – Мои два праздника со мной навсегда, и в этот вечер тоже.
В подтверждение зазвонил телефон.
– Да, моя лапочка! – заворковала Катя. – Что сделал? Ах ты, свинья такая! Подожди, я скоро приеду, уши тебе надеру, скотина! – Потом грустно добавила: – Вот такой он, вечный праздник материнства – чтобы жизнь медом не казалась.
– Да, – неопределенно заметил бездетный Мурзин и уточнил: – Есть еще на сегодня желающие подвергнуться психологическому воздействию?
