Да, он совсем не похож на другие; в отличие от тянущихся вверх, расширяющихся к крыше домов, как будто стеснительно жавшихся на земле (за что некоторые прозвали их «Цаплями»), это плоское, занимающее огромную площадь здание развалилось на почве, впиваясь в неё тяжёлым фундаментом. Даже цвет поместья какой-то не живой, искусственный – иссиня-чёрный.
– Итак? Как тебе такое? – удовлетворённо спросил папа.
– Это, конечно, не очень хорошо, но ничего ужасного и стоящего переживаний я не вижу, – с деланым пренебрежением пожала плечами та, просто потому, что как-то раз в детстве услышала, мол, у каждой личности точка зрения должна быть своя собственная.
– Ничего ужасного? – ахнула мама. – Да ведь это личное оскорбление!
– Кому? Земле? – фыркнула девушка.
– Нет, нам, – отрезала Олеся. – Да, не смотри так недоверчиво. Не знаю, чем ты слушала, но большинство жилых домов и прочих зданий построено согласно схеме, разработчиком которой… – она эффектно замолкла, позволяя мужу завершить фразу.
– …Был мой и твой давний предок, великий архитектор, Якоб Никитич. Меня не покидает чувство, что Олег так поступил нам назло.
Девушка от такого беспрестанного словесного потока с обеих сторон сдерживалась, чтобы не закрыть уши. Она понимала, чем Николай с Олесей так возмущены (а ещё, что лучше с ними не спорить), но разве родители не слишком драматизируют? В смысле, Елизавета сильно сомневалась в том, что первой целью Лихоборова старшего во время строительства поместья являлось нанести оскорбление бывшему сопернику, и лишь потом – устроить себе комфортную жизнь. Неужели он действительно оказался столь дальновиден, что заранее от корки до корки освоил курс современной истории, надеясь, что там фигурирует носитель невзлюбившейся ему фамилии, а потом составил хитроумный план, дабы как-то осквернить его память перед противником? Если правда, то он просто гений злодеяний и не вполне заслуживает звания королевского фаворита. Что-то не сходится.
– Чего ты улыбаешься? Мы тебе возмутительные вещи объясняем, а ты хихикаешь! Ты нас вовсе не слушаешь?
– Нет, слушаю, но я считаю, что гостю невежливо хмуриться при хозяевах, – хихикнула девочка. Заболоцкие старшие побледнели и обернулись, натянув на лица донельзя искреннюю радость. По мощёной дорожке навстречу только прибывшим направлялись трое, двое из которых также корчили улыбки от уха до уха, а тот, что шёл посередине и чуть позади, и вовсе не стыдился своих чувств, поэтому, недобро сморщившись, уставился на Лизавету. Она же, в ответ на его гримасу, с каким-то садистским удовольствием воссоздала на своём фарфоровом личике самое сахарное, ванильное и очаровательное выражение. Ах, да, я не представила новых людей, итак, справа налево: отец семейства, уже известный вам Олег Ярославович – мужчина высокий, статный, черноволосый, но с беспечным выражением больших светлых глаз («не пират», – подумалось девушке); его жена Ольга Викторовна – крупная… Да что там, весьма толстая женщина со светло-русыми волосами; худой паренёк Илья, тот самый, посередине, сильно похож на старшего Лихоборова, но взгляд тёмный, умнее и злее.
– Добрый день, – вежливо поздоровался отец, и Олег в ответ учтиво склонил голову, после чего мужчины обменялись рукопожатиями. Дамы приобняли друг друга за локти пальчиками и, немного наклонившись вперёд, легонько поцеловали губами воздух около щеки знакомой. Мальчик сумрачно подошёл к Лизе, которая только и дожидалась момента, чтобы кокетливо протянуть ему отставленную для поцелуя руку, и он крепко, до хруста, сжав ладонь гостьи, клюнул её запястье. Блондинка незаметно поморщилась и потрясла травмированной кистью. С любезностями покончено.
