После принятия основных решений, собравшиеся оживились, словно на дворе не обычный выходной день, а сам Первомай, с открытой калиткой к всеобщему процветанию. Но найдётся кто ложку дёгтя поднесёт – слова просила Тамара Павловна. За перевыборами, решением основных вопросов, забыли о порученном ей судебном деле – «покушения на жизнь». Она объявила, что среди собравшихся не видит не только Чистина, но нет и Олдина. Мальчишки, отправленные за ними, вернулись ни с чем. Она считает, что они должны присутствовать в обсуждении. Глава, предложил начать без них, в надежде что подойдут, и попросил желающих высказаться по данному вопросу. Праздничность настроения, ни как не совпадала с решением судьбы отдельного человека. Предлагали пару развести, предлагали на те же три года поместить под стражу тёщу, предлагали под стражу отправить и судью. Слова главы, что судья только исполнял закон на настроение толпы не подействовало. Вновь, судьба отдельного человека была безразлична для большинства – подобное их не может касаться. Их хата с краю.
Тамара Павловна, как на уроке пыталась донести своё понимание: она говорила, что если один сомневается в справедливости своего наказания, то каждый может оказаться осуждённым… и по прихоти. Она же считает, что в данном случае обвиняемый должен быть оправдан; в подобных случаях необходимо расселять, чтобы убрать причину конфликта. Она считает, что общество для своего благополучия, после третьего однотипного случая, обязано находить и убирать причину. Присутствующие примолкли и окончание – рекомендацию от Тамары Павловны, о предоставлении отдельного жилья осуждённому, приняли как собственное волеизъявление. О чём и предъявили своё требование к администрации острова, то-есть к главе и охраннику «Вы обязаны предоставить жильё». Решение, по мнению собрания находилось на поверхности – после отъезда владельцев коттеджей, квартир, на острове есть свободное жильё – в некоторых домах свет в одном окне не горит. Люди они только люди, они помнят случившееся, виденное ранее и предлагают подобное, как наиболее возможное.
Как-то, в начале перестройки, Кешка примкнув велосипед к ограде у общежития, поднялся к себе. В окно глянул, когда мальчишки-дошколята пытались отцепить. Пришлось возвращаться, подойдя заявил, что велосипед его. Детки, в ответ подняв голову объявили, что в следующий раз он не успеет спуститься и они угонят его. Видя перед собой большого дядьку, они потащили за верёвочки машинки. Кешка наступил на верёвочку машинки крупного мальчишки. Тот, уставившись на него, взглядом сказал «Чего вдруг пристал? – Машинка твоя? – Да моя – Но я сильнее тебя. Сегодня я могу отнять её у тебя – Мальчишка заморгал – А почему ты хотел взять мой велосипед?» После произошедшего мальчишки, оставили его транспортное средство.
Данный случай Енокентий рассказал толпе за тысячу, от дошколят до дедов и добавил, что в валяющейся банкноте, самого крупного достоинства, пришито столько же и несчастья потерявшего её, или того хуже: брошенной кем-либо в разладе с самим собой, с окружением, с мыслью «Горите вы все пропадом вместе с вашими деньгами». И подобравший, не своровавший, то-есть не переступивший через закон, совесть, а только подобравший, не может ли он, вместе c радость непредвиденного приобретения положить к себе за пазуху несчастья бросившего банкноту, или переживания потерявшего? Собравшиеся молчали. Что, они вновь увидели в нём хозяина? Или от того молчали, что поняли – надеяться нужно только на себя.
