Лео не уверена, что Стефани было бы приятно слышать в свой адрес слово «винтаж», поэтому она ограничивается уклончивым:
– Ну, типа.
Мэдисон, конечно же, завязала боковой хвост; на ней видавшая виды балетная пачка, ремень с заклепками и старая майка с изображением Мадонны.
– Это мамина, – показывает Мэдисон на майку. – Идем, подберем тебе ролики. Какой у тебя размер?
– Постой, сначала ответь на мой вопрос.
Мэдисон лишь улыбается. Лео скрещивает на груди руки.
– Клянусь, я ничего не знала до сегодняшнего дня, – начинает Мэдисон. – А сегодня ничего не сказала, потому что испугалась, вдруг ты не придешь и мне придется торчать тут одной с папой и его старперской компанией – выслушивать их воспоминания о «славных деньках». – Мэдисон с ужасом и отвращением изображает пальцами кавычки.
– Ой, а пончиковый автомат не работает? – волнуется Лео. – Если так, то ты права, жизнь меня к такому не готовила.
– Что? А, нет, его запустили, еще когда мы пришли сюда в первый раз. Хлоя, моя старшая сестра, настояла. Она будет диджеить. – Мэдисон жестом указывает на диджейский пульт в дальнем углу площадки, где девушка с длинными каштановыми волосами и в огромных наушниках напряженно всматривается в компьютерный дисплей. – На самом деле наушники ей не нужны, – прибавляет Мэдисон. – Это для понта.
– Ну, если с пончиковым автоматом все в порядке… – многозначительно произносит Лео.
Мэдисон нервно покусывает губу.
– Я не знала, клянусь!
– Мэдисон! Говори уже.
– Ист тоже здесь. – Желудок Лео падает в пропасть и останавливается где-то в районе обтянутых гетрами щиколоток. – Знаю, у вас с ним какие-то крупные терки или что-то такое, но папа нанял его вести фото-слэш-видеосъемку, – объясняет Мэдисон, и Лео, проследив за ее взглядом, видит Иста: в черной рубашке и рваных черных джинсах, с видеокамерой и стабилизатором он скользит по площадке, лавируя между роллерами, часть из которых, честно говоря, катается лучше остальных.
После той громкой ссоры Лео целых шесть недель с ним не разговаривала и видела его только в школьных коридорах. Ей невыносимо признавать, что она скучает по Исту, она ненавидит себя за то, что при взгляде на него ее сердце на миг останавливается. Однако вслух она говорит лишь:
– Ист умеет кататься на роликах?
– Видимо, да, – отвечает Мэдисон. – Значит, ты меня не убьешь? – Она сцепляет пальцы в замок и укладывает на них подбородок; вид у нее одновременно виноватый и дерзкий.
– Убью, но не сегодня. Эти шмотки я взяла напрокат у мачехи, не хочу испортить наряд.
Мэдисон радостно хлопает.
– Класс! Ну, надевай ролики и погнали!
Пару минут Лео привыкает к роликовым конькам, потом выходит на каток и на одно опасное мгновение чувствует, что все важные части тела куда-то разъезжаются, но затем Мэдисон хватает ее за руку и приводит в равновесие. Ист по-прежнему на площадке, серьезный и немного смущенный; заметив Лео, он спотыкается и чуть не падает. Лео отводит глаза, не зная, как начать разговор под сверкающим диско-шаром, а тем временем Принс поет об «этой штуке, что зовется жизнью».
Лео делает несколько кругов, потом забывает об Исте, о своем наряде, тяжелом ожерелье, о сестре и входит во вкус. Друзья родителей Мэдисон отрываются на всю катушку, даже те, кто почти не умеет кататься, из динамиков льется громкая музыка – отличная, надо сказать, музыка, несмотря на хмурую девушку-диджея.
