ничем, да и не получится, ты уже в домашнем хала-28
РОВНО ПОСРЕДИНЕ, ВСЕГДА ЧУТЬ БЛИЖЕ К ТЕБЕ
те. Потому и откровенность глотками горькими
под кофе, а случается – и густая, слезная, под ви-нишко.
Соседка – это большие уши и незакрывающий-ся рот. И еще полная безопасность: уши со ртом
постоянно чередуются! И летят в тебя просрочен-ные обиды, прокисшие воспоминания и заморо-женные любови, но случается – еще теплое, вполне
съедобное тебе швырнут. А завтра наступит твоя
очередь. Так и живем. Ну вот, отвлеклась я… Делал
ей молдаванин ремонт, суть да дело – втрескалась
она в него. Мужик в самом расцвете, все в руках горит, сила брызжет, сама понимаешь, баба незамуж-няя, так, случайно и иногда кто-нибудь заночует…
Но у нее планка высокая: не столько материально-го, сколько совпадения, понимания она искала.
И нашла полуграмотного женатого молдаванина.
– А кто она?
– Представь себе, психолог. Сиди, не падай —
детский психолог в школе! Короче говоря, прому-чилась она в невыносимых сомнениях, потом в голове что-то подкрутила, все сама себе объяснила
и полностью в нем растворилась.
– А жена?
– Что жена? Под Кишиневом где-то… Говорил, что жена только денег от него ждет. По ходу еще
и ребенок у него нарисовался. Но это, знаешь, в ее
устах было незначительным дополнением, как будто он безвинно отсидел полжизни, а встретив ее, на
свободу вышел. Мазок трагизма к его почти без-упречному портрету. Вот уж воистину влюбленные
глаза творят чудеса! Она ко мне даже заходить пе-29
Полина Елизарова
рестала, а если сталкивались на лестнице – без
преувеличения говорю, – я встречала богиню! Своего огня ей на двоих хватало. И почему для этого
нам всегда нужен мужик?!
В общем, ремонт она за год худо-бедно закончила, чашечки-полотенчики пошли, трусы-носки
и билеты в кино. Он отъезжал на родину, мигран-там же по закону положено, ну и с семьей пови-даться, с матерью больной, старой. Нет, она всегда
понимала, что хеппи-энда не получится, никаких
условий ему не ставила, пари ла с ним, понимаешь?
Прекрасно зная, но совсем не беспокоясь о том, что
ее круг никогда его не примет, только вот если кому
смеситель поменять, и что все свои заработки он
будет сыну с женой и старухе-матери отправлять.
Надя, ну сделай лицо попроще! Тебя Лешка не
тем тоном за ужин поблагодарил – ты отчаянье
вселенское давишь, а у многих вообще ничего нет, представляешь? И не все, как я, могут осознанно
эту дверку захлопнуть! Против природы не попрешь. Одним словом, уехал он по весне, но обещал вернуться.
– А она красивая?
– Хм… Интересная. С богатым внутренним миром. И вечными бытовыми проблемами, с которыми удачно разбирался молдаванин, правда, как
я между делом уточнила, полностью за ее счет.
– Он не вернулся.
– Нет, вернулся! В город. И в одну минуту этой
встречи стянулось все, от чего она так упорно отма-хивалась, все, о чем я ее предупреждала. Что-то ей
на строительном рынке понадобилось, а может, то-30
РОВНО ПОСРЕДИНЕ, ВСЕГДА ЧУТЬ БЛИЖЕ К ТЕБЕ
ска туда привела, и видит она у одного павильон-чика счастливейшую пару: своего молдаванина
с женой. А жена, если ее переодеть, провинциаль-ность сбить, настоящая красавица: дородная, фигу-ристая, не то, что моя анорексичка, а главное – до
неприличия счастливая!
– Неужели она к ним подошла?!
– Конечно нет. Они за руки держались, плин-тусы какие-то громко обсуждали, наверное, он давно уже был в городе и получил очередную работу.
