Управляющий клубом, был не против, когда я заменяла Ливию. Я знала, что я не плохо танцую. Что еще было делать в пустынном Илире, как не развлекать себя у зеркала, репетируя различные па, подсмотренные через панель вещания, гордость, которую в свое время принес отчим. Скорее всего, где-то украл, чтобы порадовать мать!
Сольных выходов у меня был один. Оставшееся время до рассвета, я выступала на подтанцовках на сцене или в отведенных нишах, показывая окружающим свою природную растяжку и всеми силами абстрагировалась, делая вид, что не вижу некоторых масляных заинтересованных взглядов возбужденных самцов, заправившихся добротной порцией алкоголя.
Переодевшись в видавший время и не одну танцовщицу костюм из темно-фиолетового бархата, украшенного стразами и перьями, который оголял практически все, выставляя напоказ длинные ноги в сетчатых чулках, я еще некоторое время просидела возле выделенного зеркала, борясь со сном, накатывающим на меня волнами.
Из головы моей не выходила капсула для отдыха, где я могла предаться покою в полной тишине.
Намалевав губы ярко-красной глянцевой мазилкой и подведя глаза черной подводкой, я словила на себе пару нездоровых прищуров от девиц в мой адрес, давя в себе вздохи.
Здесь была своя атмосфера. Танцовщицы, работающие тут на постоянной основе, воспринимали даже столб своим соперником.
– Роза, следующий выход твой, заканчивай с приготовлениями, – пропела хозяйка заведения, большая Бэт. Женщиной она была видной, осанистой и солидной, не смотря на любовь к оранжевым оттенкам, огненного цвета кудри и пышные формы. Оправив боа из красных перьев, женщина прошлепала в золотистых туфлях без задников по общей гримерной, давая указания и указывая на девушек пальцем, где сверкал огромный рубин.
Я предполагала, что камень был лишь фикцией, но блестел отменно, при свете софитов и ярко-зажжённых ламп.
Когда-то, этот клуб принадлежал ее супругу, но после его кончины пару лет назад, сама Бэт, стала заведывать заведением и прекрасно справлялась. Клиентов было хоть отбавляй несмотря на то, что репертуар танцев давно не обновлялся, как и костюмы. Да и само пространство клуба было уставшим и требовало ремонта, но женщина, называла потертости и огрехи изюминками и лоском.
Не знаю, как остальные, но от тяжелых бархатных занавесей и шелковых штор, коими было устлано все помещение, жутко хотелось чихать. Пыль настолько въелась во все, что ни при каких условиях не хотела покидать эти места.
Я оправила длинные светлые волосы, надев черный ободок со сверкающими серебром камнями и всунув ноги в туфли на высоких шпильках, остановилась возле сцены, ожидая, когда заиграет музыка для моего выхода.
Моя усталость была настолько сильной, что страх и волнение, обычно, покидали меня в ночное время.
Как раз раздались первые аккорды музыки, и я плавно вышла на сцену, закрывая себе черными перьями с двух сторон.
Как ни странно, но посетителям нравился этот танец, по сути своей, не представляющий ничего особенного. Скорее всего, они впечатлялись длинными ногами и черными туфлями.
Сделав вдох и полностью абстрагировавшись от внешних факторов, я просто позволила себе предаться музыке, позабыв обо всем на свете.
Она взяла меня в свои объятия и закружила по небольшой сцене. В эти моменты, когда я танцевала, я сливалась с приятными чувственными нотами, совершенно не думая о десятках глаз, устремленных на меня, окруженную софитами и лучами света. Я будто уносилась в прошлое, в свое, не такое уж плохое детство. Матушка, еще не совсем потеряла себя, а на лице Констанции преобладал здоровый румянец.
