Она бухнулась на колени, ища потрёпанными руками её кисть, нашла и приникла к ней губами. Роза застыла, чтобы не спугнуть. В основном, себя. Как привыкнуть к этим проявлениям раболепной любви? Что она, поп, что ли, чтобы ей руки целовать? Да и вообще… Как-то неудобно… Ну зачем женщине в годах ползать на коленях? Нет, это всё надо прекращать… Потом. Вот разберётся с насущными проблемами и будет менять мир.
— Ничего, ничего, всё будет хорошо, — пробормотала Роза по инерции, с усилием отнимая руку. — Покажите мне, пожалуйста, где у вас запасы еды?
Повариха подняла на неё недоверчиво блеснувшие глаза и осторожно ответила:
— А как же вы… Что ль забыли? Это как же так?
— Рада, ты слышала, что хозяйка сказала?
Манни повысила тон, чуть выступив вперёд, и повариха встала, охая и опираясь руками о колени:
— А сейчас, сейчас, что ж нам… Раз хозяйка сказала, мы ж завсегда…
Она с поклоном посеменила к двери за очагом, распахнула её и пригласила:
— А вот сюда пожалуйте, лисса! Эт наша кладовая туточки.
Признаться, Розе было очень страшно заглядывать в кладовую. Вдруг там мышь повесилась? Но в тёмной зале стояли мешки. Раз, два, три… Пять мешков размером в половину человеческого роста. Горшки какие-то стояли. Правда, реденько, а на полу виднелись круги и следы, словно вычерченные в пыли. Понятно, раньше было больше. Оценив размеры залы, Роза вдруг представила, как тут теснились запасы продуктов. До потолка, и не протолкнуться! И острое чувство горечи в груди… Это не её чувство! Это воспоминания Розиты. Надо полагать, замок раньше процветал, его хозяева купались в золоте, как дядюшка Утка. Ну, или как его там…
Шагнув к одному из мешков, Роза погладила шершавый бок, пощупала. Мука. Или сахар? Нет, вроде тут сахара быть не должно, тем более, в таком количестве. Средние века — это мёд и фрукты…
— Это мука? — уточнила у поварихи. Та подбоченилась:
— А то как же! А вон тама — пшеница. Однако маловато осталось, зиму нам не пережить, лисса.
— А здесь? — указала Роза на горшки. Повариха резвенько подошла и принялась перечислять:
— Тута капустки немного, тута яблоки — только замочили, тута… А что у нас тута?
Рада приоткрыла крышку горшка, и по кладовой разлился сладковатый резкий запах чего-то непонятного. Роза наморщила лоб, пытаясь разглядеть содержимое, а Рада обрадовалась:
— Вона как! Ещё жёлуди в черемше с весны стоят!
— Жёлуди в черемше, — повторила Роза. Это извращение, конечно, но витамины есть. Так, что она сказала? Зиму не пережить? Пшеницы мало… Зима на носу, значит. А варвары, небось, помешали урожай собрать… Да, хорошего мало, как и пшеницы.
Роза потёрла ладонью лоб. Не нашла привычных морщин и с непривычки отдёрнула руку. Надо что-то срочно придумывать. Людей надо кормить. Детей…
— Рада, продуктов достаточно, сделайте всем суп или рагу овощное… С хлебом.
— Так зиму ж…
— Немедленно! И накормите детей.
— Сестра, может быть, мы не будем разбрасываться едой для каких-то крестьян? Ведь зимовать ещё в осаде, вы помните? — осторожно спросила Манни, и Роза разозлилась:
— Мы будем держаться, сколько надо, но люди в этом замке от голода умирать не будут!
— Так мы это… Завсегда! — ответила Рада с воодушевлением и метнулась в кухню. На полпути вернулась и заискивающе заглянула Розе в глаза: — А бульончик-то варить? Куриный?
— Не надо, — отрезала она. Повариха шумно выдохнула:
— Ой, слава Эло! Куру так жалко было резать…
