Бесполезный, бессильный.
Джахандар снова прижал к себе книгу, испытывая благодарность, что обе его дочери уцелели в грозу, остались невредимыми.
Наверняка многим другим повезло гораздо меньше.
Он приоткрыл глаза, но увидел лишь подавляющую тьму шатра. На грудь камнем навалилось чувство вины, отчего стало тяжело дышать. Джахандар впился ногтями в кожаный переплет древнего фолианта, сражаясь за каждый глоток воздуха. Смаргивая пелену слез раскаяния.
Отгоняя воспоминания о криках, до сих пор звенящих в ушах.
Он не виноват! И не желал ничего подобного, а только хотел обеспечить отвлекающий маневр, чтобы освободить любимую дочь. И, пожалуй, обрести истинное призвание – стать кем-то важным. Кем-то уважаемым. Внушающим страх.
Но все еще можно исправить. Джахандар знал, как это сделать.
Он передал свой дар старшей дочери – Ирса упомянула об этом сегодня, рассказывая про волшебный ковер. Гордому отцу стоило немалых усилий, чтобы сдержаться и продолжить лежать неподвижно после такой новости, открывавшей безграничные возможности.
Шахразада была особенной. И очень сильной. Даже сильнее, чем сам Джахандар. Он чувствовал это каждый раз, как она мимоходом дотрагивалась до фолианта. Древние силы приветствовали прикосновения дочери, признавали ее потенциал стать великой.
Подарить отцу шанс на искупление.
Как только он поправится, то вернется к изучению книги и на этот раз овладеет заключенными в ней силами. Не позволит им снова контролировать себя.
Нет, никогда больше он не совершит подобного промаха.
Джахандар научит дочь использовать свои способности, и вместе они исправят все то, что пошло не так.
Потому что ошибка остается таковой, только если ничего не предпринимать.
Джахандар всю жизнь был ученым и больше всего гордился тем, что обладал важным качеством – готовностью учиться.
Халид ненавидел сюрпризы.
Настороженно относился к ним даже в детстве.
Он не мог вспомнить ни единого раза, когда неожиданность оказалась бы приятной. Опыт говорил, что сюрпризы часто служили прелюдией к чему-то куда более вероломному, подобно инкрустированному драгоценностями кубку с отравленным вином.
Нет уж.
Лучше обойтись без неожиданностей.
Именно поэтому Халид совершенно не обрадовался, когда вошел в комнату Викрама и обнаружил сидящую рядом с телохранителем Деспину.
Как она сумела так быстро узнать, что Воин очнулся, если самому халифу доложили об этом меньше часа назад, на рассвете?
Верно говорят, что служанки слышат и видят все. Это было основной причиной, по которой Деспина всегда являлась таким превосходным соглядатаем. Также она умела заводить дружеские связи и завоевывать расположение с легкостью порхающей бабочки, выбирая самых полезных и влиятельных особ во дворце.
Ей удалось стать близкой наперсницей Шахразады.
При виде халифа служанка тут же вскочила и низко поклонилась, касаясь лба кончиками пальцев правой руки.
– Мой повелитель.
– Должен признаться, я впечатлен, – произнес Халид, застыв с непроницаемым выражением лица в изножье кровати Викрама.
– Да простит повелитель мою дерзость, но вы не выглядите впечатленным, – улыбнулась Деспина.
В ее глазах плясали искорки, несмотря на тусклый свет, проникавший сквозь прорези на ставнях.
С губ телохранителя сорвалось покашливание, служившее индоарийскому воину-раджпуту вместо веселого смеха.
Халид тут же обернулся к раненому и спросил прямо:
