Поэтому имение тётушки поразило её. Никогда в жизни она не видела такой красоты! И она любовалась на эту красоту, впитывая её как губка, вдыхая всем своим существом, застыв, словно статуя, пока миссис Фламер не одёрнула её. Тогда Роза будто очнулась от сна наяву, и пошла за компаньонкой.
Внутри дом тётушки встретил её ещё большей, даже вычурной красотой – фарфоровые статуэтки, вазы с цветами, картины в богатых рамах на стенах. Тогда как дома все было просто и лежало местами небрежно. Никакой роскоши. Мебель точно не менялась при её жизни. А последние статуэтки она побила в детстве, благо отец разрешал с ними играть. Эх, отец… Он ведь временами даже поесть забывал, увлёкшись своими делами. Куда уж ему было следить за красотой? Да и не для кого – гостей ведь у них не бывало. Здесь же, у тётушки царил идеальный порядок. Каждая вещь имела своё место.
Среди всей этой красоты Роза совсем потерялась, почувствовала себя маленькой и беспомощной, а ещё неподходящей этому роскошному месту. Всё равно, как если бы ворону посадили в золотую клетку, а эту клетку поставили бы во дворец. Если бы не грубый окрик миссис Фламер, Роза бы, наверное, так и стояла, растерянно оглядываясь по сторонам. Но грубость компаньонки заставила её взять себя в руки. Разве отец был бы доволен ей? Он, который всегда говорил ей, что не нужно унывать и отчаиваться, а брать всегда пример с растений, что в любую бурю тянутся к свету.
Роза сжала губы. Хватит себя жалеть! Она всё равно ничего не может изменить, по крайней мере до совершеннолетия. Их с отцом имение она никогда не вернёт себе и не вернётся туда. Путь домой для неё закрыт. А значит надо начинать жить с новыми силами!
И она, распрямив плечи, прошла вслед за компаньонкой. Та прошла бесчисленное количество поворотов и коридоров, а потом остановилась возле одной из дверей и постучала.
– Войдите! – Донеслось в ответ и миссис Фламер вошла сама и Роза вслед за ней. После темноты коридоров, яркий свет почти ослепил её, поэтому она не сразу разглядела, где находится и кто перед ней.
– Ну вылитая Кэтрин! – Раздался вдруг женский голос. Роза подняла глаза и увидела тётушку. Та ничуть не изменилась с того самого дня. Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом тётушка шагнула к ней и обняла.
Розу обдал тонкий аромат лаванды. И почему то на глаза навернулись слёзы. Если бы мама была жива, наверное, она пахла бы так же.
– Девочка моя, – голос тётушки тоже дрожал. – Я так рада тебя видеть! И мне так жаль, что Джонас умер. – Она сжала губы.
И тут Роза разглядела, что тётушка едва сдерживает слёзы. А ещё рассмотрела наконец её чёрное траурное платье. И тут же всё простила ей. И долгую неудобную дорогу, и тесное платье, и даже миссис Фламер. А ещё полюбила, сразу и бесповоротно. Отец, бывало, говорил, что Роза если кого и полюбит – то раз и навсегда.
– Садись к огню, девочка моя! Ты, наверное, устала и замёрзла. А ещё голодна. Сейчас принесут чаю с пирожками. У меня такая кухарка! Ммм! Ты просто не представляешь, как она умеет готовить пирожки! Помню, твой отец очень любил пирожки раньше и до свадьбы я всегда, украдкой подкармливала его, а потом…
Тётя отвернулась и на несколько секунд замолчала, а потом взяла её за руку, подвела к камину и усадила в кресло.
– Осматривайся, дитя моё. Это теперь твой дом. Не знаю, рассказывал ли тебе Джонас, что я давно вдова. Детей у меня нет, и я так счастлива, что ты приехала ко мне. Моя мечта правда, чтобы Джонас был жив и жил бы рядом. Я ещё после смерти твоей матери предлагала ему переехать. Глядишь, и здоровье бы сохранил. Но он, упрямый, отказывался. Говорил, что там больше простора для его деятельности. И где он теперь? Где? – Тётушка снова вздохнула. А Роза пригрелась у камина, и глаза начали закрываться сами собой – сказывалась долгая дорога. Тётушка словно поняла её состояние.
