В прошлом году новость об отравлении Марченко долго была у всех на слуху. Ему сочувствовали. Его спасали всем миром. Странно, что всё это пролетело мимо Катькиных розовых ушек.
Ах, да! Ничего странного: наша мадемуазель Екатерина гостила у европейских родственников с декабря прошлого года по март текущего. Точно! Меня почти четыре месяца никто не докапывал с разговорами про ауру. Вернулась Катрин аккурат к Женькиной и Альбинкиной свадьбе в конце марта и очень страдала по этому поводу.
– Почему на ней? – Горько недоумевала она. – Не мог найти кого-нибудь помоложе?
– Мог, – согласилась я тогда, – только он никого не искал.
– Правильно! Женился на первой попавшейся! Кто под бочок подлез!
Катюня долго разорялась на эту тему, а я молча ухмылялась в усы. Знала бы она, как всё было на самом деле!.. Но, куда ей!
Теперь аккомпанементом к Гришкиному ору Катька принялась реветь, уткнувшись в желтоватую крахмальную салфетку, а я задумалась. «Надо отбелить салфетки и скатерти, – подумалось мне. – Ещё проконтролировать, чтобы протёрли зеркала в прихожей. Они капец, как заляпаны. С нами всеми что-то происходит. Что-то нехорошее, затхлое… Что?..»
Упадок, вот что. Именно так он выглядит. Вроде бы всё, как всегда, но наш безукоризненно отлаженный быт и симбиотические взаимоотношения внутри тройственного союза уже покрылись сетью паутинно тонких трещин. Если их срочно не подлатать, они углубятся, штукатурка благопристойности отвалится, кирпичи взаимной выгоды раскрошатся, и быт вместе с союзом неминуемо рухнут.
Впрочем, туда им и дорога. Я даже не собираюсь прикидываться, что мне есть до этого дело. Мне больше ни до чего в этом доме дела нет.
Хотя, не совсем так. Мне есть дело до того, как встретить, устроить, накормить, развлечь и проводить будущих дорогих гостей. Среди них, между прочим, два моих лучших друга и потенциальный благодетель, к слову говоря, на данный момент совершенно свободный. Думаю, этот кусок жирноват для Катюни. Она сама ограничила свой рацион воровством с чужих тарелок, вот, и пусть развлекается.
Гришка, наконец, проорался. Катька убежала к себе. Антонина домела осколки и вышла из столовой, а я накапала в стакан валерьянки и поднесла его нашему дорогому хозяину.
– Может, лучше коньяку? – Спросил он с надеждой.
– Коньяк по праздникам, – обрубила я.
Не хватало мне ещё смотреть на спивающегося кабана в последние мои недели в этом дебильном доме! Провались оно всё в сортир!
– Расскажи что-нибудь, – попросил Гришка жалобно, разделавшись с валерьянкой.
– Юниоры Евгения Марченко победили со счётом 4:3 краснодарскую команду, – сообщила я с интонациями ведущей рубрики «О спорте» и поднялась, упреждая Гришкино возмущение по поводу слишком частого за последние полдня упоминания имени кое-кого.
– Я понял, – вымолвил он обречённо. – Вы сговорились. Вы с Катькой сговорились вогнать меня в гроб.
– Ты умничка! – Похвалила я. – Всё правильно понял. Мы с ней даже план твоих похорон уже обсудили и наряды траурные заказали.
– Илонка! Стой! Ну, скажи, на что вам сдался этот Марченко? Или вы хотите меня с ним поссорить? Зачем вам это?
– Я тебе скажу, зачем, – пообещала я серьёзно, – только поклянись, что никому не расскажешь…
– Илонка! – Проныл Гришаня устало. – Опять сейчас будут эти твои шуточки про Госдеп!..
– Нет, – возразила я. – Я про китайскую разведку пошутить хотела. Впрочем, не хочешь – как хочешь! Я пошла.
