Изображая хорошо набравшихся спиртным, горланя непристойности, они поднялись с Мунтом на борт. Шкипер, качаясь и беспрерывно шмыгая носом, приказал отплывать. Слип с облегчением вздохнул и помчался вытрясать винный дух из погулявших всласть морских бродяг.
Команда флагмана встретила похмельное утро в таком же хмуром, невыспавшемся море, которому сначала покоя не давали разухабистые песни, угрозы и стихийные стычки, а после рвотная вонь. Но к полудню небо прояснилось, мелкая волна вынесла мусор на берег и повлекла «Чёрную Звезду» к Ливонскому берегу. Пояснить, что был получен приказ от царя.
Накануне очередной войны за выходы в Балтику Грозный отозвал своего пса, опасаясь потерять несушку золотых яиц. У царя созрел новый план. Это окончательное решение, казалось, отрезало Эйвинду путь к Гутрун, что для него означало – путь к праведной жизни. Красавчик с тоской провожал удалявшуюся ленту берега как последнюю надежду на своё спасение.
В Нарве стрельцы царя арестовали судно с командой до дальнейшего распоряжения государя.
После нескольких дней томительного ожидания заскрежетал ключ в замке, засов припортового склада с грохотом упал на землю, и горячие испарения нескольких десятков грязных тел смешались с солёным морским воздухом. Пленники вразнобой закричали и в едином порыве рванули к выходу.
Путь им заслонили два мужика в высоких шапках и красных кафтанах с бердышами – царские опричники. Не обращая внимания на гвалт, один развернул свиток и медленно стал читать. Шум понемногу стих.
«Мы, Великий князь и Царь Всея Руси Иван Четвёртый Рюрикович, повелеваем нашему каперу Эйвинду Вильфреду передать имеющийся у него флот, боевой и торговый, в наше бессрочное владение здесь в Нарве. Вместе со всей морской и боевой оснасткой, а также с командами. О чём собственноручно вышеназванный капер должен подписать сию бумагу.
Далее, Мы – Великий князь и Государь Всея Руси обязуемся выплатить каперу причитающуюся ему десятину золотом по предыдущему договору. Также позволяем взять из команды людей, коих сам решит. Все остатние должны присягнуть на верность Московскому царю.
Поелику наш подданный служит нашему Величеству верой и правдой, обязуемся обеспечить его оснащённой фелюгой для службы на Каспии.
В случае, ежели означенный Эйвинд Вильфред ослушается царского Указа, считать его дезертиром и преступником. Сыскать и посадить на цепь, аки пса».
Второй служилый, не тушуясь, растолкал опешивших от новости морских бродяг, безошибочно выбрал среди них шкипера, положил на ящик перед ним царский указ и ногтем, так, что чернила мелким бисером брызнули на свиток, откинул крышечку флакона.
Красавчик, скрипя пером, вывел своё имя ниже отпечатка царского перстня. Затем что-то сунул за обшлаг кафтана стрельца и прошептал в ухо. Тот пощупал рукав, согласно кивнул, сыпанул песку на бумагу, и цепные царские псы загрохотали засовами снаружи.
В помещении повисло тяжёлое молчание.
Эйвинд понимал: не скажи он сейчас что-то вразумительное – озверевшие пираты разорвут его в клочья.
Прежде чем заговорить, он окинул неспешным взглядом каждого. Словно взвешивал, кто сколько стоит. Как только открыл рот, буря придвинулась вплотную:
– Даже море – менее неверная невеста, чем хозяева. До Каспия водного пути на Руси нет. Смекаете?
Волна злобы опала. Кто-то нервно хохотнул.
– Скажу мало, запоминайте. Вы пришли ко мне, потому что лучшего шкипера не нашли. Так? – он подождал согласного «Ну» и спокойно закончил, – так и есть – бумага, что я подписал, откроет эти ворота.
