Теперь на высокоскоростном хай-теке не экономлю, лицо Ингрид возникло на экране во всю стену, глаза и без того круглые, распахнулись шире.
– Ого! Это где ты?
– Дома, – ответил я.
– Ты что, в самом деле женился на миллионерше?
Я ответил скромно:
– Могу только на миллиардерше. Так как я сам весьма как бы миллионер… Или на Золушке.
Она сказала пораженно:
– Так это все-таки ты тогда спер гранд в двенадцать миллионов долларов? А как сумел подставить бедного Медведева!
– Точно, – согласился я. – Только никому не говори, я тебе отстегну на мороженое.
– На два, – велела она. – Больших!.. С орехами. Новости интересуют?
– Давай, – сказал я. – За кого Аня Межелайтис собирается выйти замуж?
Она переспросила:
– Кто-кто?.. Это кто-то из ваших? Не знаю такую. Сейчас прорабатывается в строжайшей тайне создание Комитета по Предотвращению Глобальных Катастроф. Предполагается, что в наше нестабильное время он будет наделен чрезвычайными полномочиями, о которых распространяться нельзя нигде и никому. Родным тоже. Все понял?
– Кроме самой малости, – сказал я. – Ты что, допущена?
Она наморщила нос, но получилось неважно, хорошо морщить только курносенькие, а не такие рубильники.
– Нет, сам знаешь.
– Тогда…
Она фыркнула.
– Я вроде связная. У нас с тобой получилось дважды, потому не хотят ломать налаженное.
– Это у нас налаженное?.. И вообще, что они имеют в виду, что получилось дважды?.. Я думал, только раз… Или в самом деле дважды? Блин, за нами в самом деле наблюдают так плотно?
– Ты какой-то подозрительный, вечно тебе не то слышится.
– А что должно?
Она ответила серьезным голосом, не реагируя на провокации:
– Они имеют в виду убалтывание Стельмаха и операция по освобождению заложницы.
Я двинул плечами.
– Ладно, у них свои причуды. Чрезвычайные полномочия выколачивают, чтобы действовать без указания сверху, или нет? Без такой сладкой бюрократии и долгого согласования с какого края стола положить бумажку?
– С ходу ловишь, – сказала она поощряюще. – Как собака муху. Что значит профессор… А ты в самом деле он самый? Настоящий?
– Ты же щупала, – напомнил я. – Значит, главным был вопрос сферы действия. Пункт преткновения в том, что наша страна в силу отсталости… ладно-ладно, в силу твердых авторитарных законов как бы вне опасности… Действовать придется за кордоном, вся зараза идет оттуда. А это не совсем, хотя ГРУ действует, но мы делаем вид, что вообще никакого ГРУ не существует. Так?
Она посмотрела с вызовом.
– А что тебя тревожит?
– А ты как думаешь?
Она поколебалась, ответила нехотя:
– Сам знаешь. Мещерский сказал, согласовывать по дипломатическим каналам такое просто ну никак. Да и всяк пожелает сам решать свои собственные проблемы. Тем более что ряд стран покровительствует таким работам, знаешь ведь?
– Еще бы.
Она вздохнула, на лицо набежала легкая тень.
– Простой обыватель знает только, что в Ираке велись работы по созданию атомного оружия, но Израиль разбомбил, в Китае, к примеру, на законодательном уровне разрешены работы по генной модификации человеческого эмбриона, что запрещены во всей Европе, США и даже в России!.. В общем, завтра-послезавтра решение будет принято. Будь готов прибыть сразу же, дело очень серьезное.
Она смотрит со стены строго и требовательно, я хотел ответить, что в своей лаборатории тоже не пирожки из песка леплю, но ощутил, что на этот раз прозвучит неубедительно. Моя работа важнее, безусловно, однако трудно работать над геномом, если в доме вспыхнет пожар, а он уже разгорается в разных уголках планеты.
