– Спасибо, что подождали, – сказал он небрежно. – Да-да, вижу, уже кипите. Вы там в академиях к дисциплине как-то не?
– Даже со знаком минус, – заверил я. – А «спасибо» у вас – это от общения с гражданскими?.. То ли еще будет!
– Намекаете, – поинтересовался он, – что я тут слишком часто?.. Что делать, собираюсь в отставку, присматриваю место, где жалованье высокое, а сотрудники бездельничают… Что скажете насчет вчерашнего митинга по поводу завышенных ассигнований на оборону?
Я ответил с неудовольствием:
– Пятая колонна. Не я президент, всех этих борцов за права и личные свободы ограничил бы в правах по самое не могу. Что так смотрите? Да, арестовывать, предъявлять обвинения…
Генерал посмотрел на меня исподлобья, но в прищуренных глазах мне почудилось одобрение.
– У нас не тоталитарное государство…
– Уже, – возразил я. – Весь мир тотализируется. Стремительно!.. Иначе не выжить. Чтобы демократии выжить, она должна стать тоталитарной. И очень жестко реагировать на угрозы.
Он хмыкнул.
– Интересно… А в чем этим борцам за личные свободы можно предъявить обвинения?
Я поморщился.
– Да в чем угодно! Хоть наркотики им подбросьте, да что угодно. Эти мерзкие твари, что могут погубить весь род человеческий, должны быть интернированы. Я, знаете ли, сам люблю покричать о злоупотреблениях нашей тоталитарной власти, но когда приходится выбирать между тоталитаризмом и полным истреблением человечества, то лучше тоталитаризм!..
Генерал промолчал, то ли все еще осторожничает, а Ингрид сказала осуждающе:
– Такое нельзя говорить даже в шутку.
– Тоталитаризм можно изменить со временем, – ответил я, – а мертвое человечество воскрешать будет некому… Генерал?
Он вздохнул.
– Не думал я, что такое услышу от мирного ученого. Наверное, мы в самом деле на краю пропасти. Если даже вы так заговорили.
– Щиты никогда не создавали раньше мечей, – напомнил я. – Но сейчас темп ковки мечей таков, что без щита человечество может гикнуться от одного-единственного вируса!
Генерал продолжал рассматривать меня исподлобья.
– Щит всегда совершенствовали после модернизации меча…
– Потому нужно выявлять, – сказал я жестко, – нелегальные пункты изготовления мечей. И уничтожать… не дожидаясь, пока бюрократы и правозащитники придут к какому-то компромиссному решению.
– А компромиссное вас не устроит, верно?
– Генерал, – ответил я. – Впервые в мире ситуация такая, что один-единственный меч, даже изготовленный в деревенской кустарной мастерской, может уничтожить всех людей на свете!.. В тот же день. О каких щитах может идти речь?
Он подумал, сказал со вздохом:
– Сынок… Ты говоришь то, что я, старый волк, нутром чую. На мой голос можешь рассчитывать всегда.
Он протянул руку, я пожал его толстые пальцы, все еще сохранившие крепкую хватку десантника, Ингрид пошла за мной к двери тихая, как мышь в виду кота, сказала вздрагивающим голосом:
– Что вы оба меня так пугаете…
– Никто не хочет видеть, – ответил я, – как мир летит в пропасть… Я тоже не хочу.
– Но смотришь?
– Даже пытаюсь удержать, – ответил я. – С твоей помощью.
– А ты свинья, – сказала она неожиданно.
– А почему в этот раз?
Она ответила невесело и как-то потерянно:
– С тобой я начала терять себя. Впервые в жизни иду за кем-то, как овца.
– Овца с автоматом? – поинтересовался я.
– Да какая разница, что в руках.
Ладно, если генерал пообещал сделать все нужное со своей стороны, то я, можно сказать, на Отечество уже поработал, теперь можно заняться сладостно и наукой: отправился в Центр нейрофизиологии, пообщался с коллегами, заглянул в лабораторию Геращенко.
