– Приве-е-етствую вас, синь-о-оры. Проходите, Хозя-я-яин ждёт…
Голос девушки навёл мужчину на некие сомнения, ибо она будто не говорила, а тихо шипела, как это обычно делают змеи. Было очень странно слышать, как кого-то называют «хозяином», так ещё и с таким благоговейным трепетом.
Не дожидаясь ответа, девушка плавной походкой повела гостей внутрь. По дороге она постоянно оборачивалась на них, стреляя глазками на Микелетто, но тот оставался невозмутимым, что, судя по всему, раззадорило её ещё больше. Вскоре они подошли к высоким позолоченным дверям, покрытым россыпью драгоценных камней самых причудливых размеров и форм, искрящихся в полумраке коридора. Такого обилия цветов и оттенков Чезаре не видел даже на папских украшениях…
– Вы ещё внутри не-е-е были, – произнесла девушка, пропуская их вглубь просторной залы – огромной, величественной и мрачной.
Здесь преобладали бордовые, тёмно-фиолетовые тона и бесчисленное множество полотен – от малых до великих, обрамлённых в золочёные рамы. Борджиа на краткий миг почудилось, что изображённые на картинах люди двигаются и переводят в его сторону свои заинтересованные взгляды. На противоположной стороне от двери выстроились шесть мраморных колонн, а далее находился высокий камин. Вдоль стен расположились буфеты и комодики, привезённые из разных концов света, многие из них были выполнены из неизвестной Чезаре древесины и были заставлены до отказа статуэтками из драгоценных металлов, фигурками, посудой и другой непонятной утварью. В центре же стоял длинный стол, сервированный хрусталём и китайским фарфором, а напротив камина – несколько кресел и огромный диван. С первого взгляда могло показаться, что в зале творится полный бардак и неразбериха, но, осмотревшись повнимательнее, Борджиа понял, что каждая деталь определённо находилась на своём месте.
Подойдя ближе к дивану, к которому их сопроводила девушка, гонфалоньер увидел развалившегося на нём мужчину, неряшливо держащего между средним и безымянным пальцами кубок, наполненный вином.
– Хозя-я-я-яин, ваши гости, – прошипела девушка, почтенно кланяясь тому, кто и не помыслил самолично встретить их.
Да и что уж говорить, он даже не встал в знак приветствия, так и оставаясь лежать на месте, лишь рукою указал на кресла рядом с камином и голосом, в коем читалась непомерная скука, произнёс:
– Сагрет, дорогая, принеси нашим гостям вина и угощений. И позови своих гурий[28], пусть немного развлекут нас.
Девушка в ответ ещё раз поклонилась и почти вприпрыжку направилась к выходу – это поведение ещё больше повергло в смятение Чезаре, ибо ему был непонятен статус их провожатой и ещё больше непонятно своевольное поведение хозяина дома, что явно относился пренебрежительно ко всем существующим условностям. Это выглядело вызывающе и высокомерно, но проявлять неуважение Борджиа не мог, ведь отец дал чёткий наказ – выяснить о чужаке как можно больше. Чезаре с Микелетто так и остались стоять, что вызвало усмешку на устах лежащего мужчины.
– Дорогие гости, что же вы… – промолвил он с большей настойчивостью. – Прошу вас, присаживайтесь.
– Благодарю, – только и смог коротко ответить Чезаре, садясь в кресло, обитое плотной синей тафтой.
Однако его телохранитель не шелохнулся, и судя по тому, как Люцифер нахмурил брови, этот факт ему не совсем понравился.
– В моём доме все равны, будь то король или бездомный. Так что уважьте меня и сядьте. Не думаю, что ваш господин будет против.
