Обычным было состоянье знать в себе чужую боль.
Она мучителям своим желала блага, только блага.
Голодным, раненым, больным помогать, жила в ней тяга.
Гай
– Как можешь милость проявлять к врагам достойным осуждений?
Ведь им же совести не знать, не ощущать и угрызений.
Тала
– Хочу я очень в это верить, что к ним любовь ещё в пути.
Мою к ним жалость не измерить, их души жажду я спасти.
Им измениться надо, Гай. Тогда б не дикая среда,
Но окружал семью бы рай.
Гай
– И ты на острове года, однако, злыдней же не стала.
Тала
– Не знаю, мальчик дорогой, какого монстра съели сало?
Но совсем уж одичали. Другой бы шли они тропой,
Так может счастье повстречали?
Гай
– В таком ты счастлива житье? Полуголодная, в тряпье?
Тала
– Сама с собой живу в ладу, творю добро, что и желаю.
Спокойна совесть и к суду, коль тьму из сердца изгоняю.
Взъерошив волосы свои, подумал он, обняв колени:
«Вот так же жить ради любви и не иметь с врагами трений?
Смог бы я прощать, страдая? Ну уж нет, увольте Гая!
О таких ползёт молва, как о трусе не далёком.»
Гай
– Но ты терпишь униженье, когда всегда во всём права.
Тала
– Потому что ни на грам я не хочу быть зла истоком.
Ведь коль иссякнет в нас терпенье, таким же злобным стать и нам.
И улыбнулась грустно Тала, а принц, задумался немало.
Пообедав каждый раз гномы шли в постель охотно,
Поваляться в тихий час. Но дельфин себя свободно
Не почувствовал, к досаде. Детка ж там посуду мыла.
Что его морской команде, ну, никак не подходило.
А раз сестра его звала, пытался он, уединиться.
Дабы Тала не смогла в море видеть его племя.
Знать пред ней ему открыться не настало еще время.
Гай
«Вот опять орёт там Кэт, властно требуя вниманья.
Но не стал бы этот «вред», из-за чувства состраданья,
Нарушать поочередность. Значит есть на то причина.
И приход ее не вольность, но какая-то кручина.»
Тала
– Ох, беда… вернулся он! Если их не сгонишь, Гай?
Попадут они в полон. К валуну плыви, давай!
Там две рыбки за скалой. В сеть такая же попала,
Как комарик в паутинки. Нет, постой, и я с тобой!
Допустить не мог провала. И парнишке лишь осталось,
Двум смущенным гладить спинки. И Талу к брату подведя,
Он сказал, сажая чадо: – Уж позволь малышке шалость,
Прокати вблизи, дитя. Позабавить крошку надо. —
Ну а сам, на Кэт взобрался.
Гай
– Вечность, так бы и катался на тебе, моя сестрица.
Кэт
– Я ж тебя подстерегу! Ах ты ж хитрая лисица!
Жаль, что сбросить не могу пред ребёнком тебя в море.
Но смотри как Тин увлекся. Узнаю себя в напоре.
А сейчас Гай приготовься вести слушать о Листаре.
Как ты думаешь, он где?
Гай
– Мне еще загадок паре не хватало в бытие.
Кэт
– Кстати, братец, о загадке. Сильно маг был огорчён,
Как узнал о порке он. Но метнулся резко к травке,
Как услышал о флаконе. За ним еле поспевая,
Я была уже в загоне. Но он дважды повторил…
Гай
– Что велел сказать для Гая?
Кэт
– Чтоб о гордости забыл и дразнить не смел он гнома.
Гай
– Что за странные приказы? Это значит от приёма
Их помоечной заразы отказаться мне нельзя?
Хоть отшлёпай ты меня, мой родитель дорогой!
Но на подвиг нет уж сил.
Кэт
– Свой отказ, такой крутой, лично сам и передай.
Но уверена, что мил будешь при свиданье.
Гай
– Все выкладывай, давай! Из тебя клещами знанье
Надо, Кэти, добывать.
Кэт
– Да, не долго встречи ждать. Пару часиков, как здесь,
Маг под солнцем ярым бродит. Ну, и как задире весть?
Гай
– Знает память моих лет, царь на землю не выходит,
Легкомысленная Кэт. Но коль сам пришёл владыка?
