Читать онлайн Маргарита Зирен - Рождённая любить

В пещере гранитной, у самого моря, дитя выживала,

Смиренно не споря, от тяжкого гнёта страдая немало.

Терпела муки от невзгод, любви не ведая участья.

Всё оттого что не для счастья её похитил злобный род.

И лишь одной вещице Тала могла обиды доверять.

Видать, она подозревала, что «оберег» дала ей мать.

И этот странный медальон безмерно девочка ценила.

И зло отнять бы не забыло, но драгоценным не был он.

Но тайну мне открыть пора. Искала тех среди народа

Сила вечная добра, в ком ей люба была порода.

Что ненавистно было Мраку. Но от террора духа зла

Преградным ставя их щитом, немало знаний им дала.

Дабы отбить его атаку их добродетельным умом.

И часто Свет к ней приходил, ведя по сказочной стране.

Где дух любви в счастливом сне свои ей истины дарил.

А зная разницу в мирах, ей пробуждаться не хотелось,

Желая лишь остаться в снах.

Но видя разума не зрелость, наоборот жалела их,

Проводивших дни над кладом, вещей прекрасных и смешных

Не замечавших с собой рядом. Ни свет оставленный кометой,

Ни цветов на склоне гор. Другого ж не было пути.

Всегда заря была приметой начать чете нелепый спор.

Предлог не трудно же найти, дабы вражды воздвигнуть стену.

Из года в год такую сцену наблюдала с грустью Тала.

И сколько ж раз она пыталась, остановить поток скандала.

Притом, растерянность читалась в глазах испуганных дитя.

Ведь, обожая всю себя, гордилась жуткой бородой

Семейства буйного мамаша. Как и у гнома за спиной

Свисали косы точно также. Не опознать в борьбе бойцов.

К тому же в шкурах были оба. Как-будто братьев близнецов

Родила одна утроба.

И от взаимных тумаков, потаскав за космы в волю,

Затем стонали, виня долю, был ритуал у них таков.

Затем, нужда их в даль гнала, часок другой трудиться.

А возвратившись, мать звала детишек камешком гордиться.

Когда прекрасный самородок с любовью клали в сундуке.

Но ждал сюрприз еще погодок -дары душистые в мешке.

В корзины сложит быстро Тала овощей и фруктов гору.

О чём задумываться стала. Вошла ведь детка уже в пору

И понимала, что не с неба упали свежие продукты.

Тала

– Выпекая в печке тесто, не уложишься в минуты.

Ну, и кто корзину хлеба дал бы гномам без протеста?

Уж не знаю, как могли за срок не долгий отыскать

Не только камешек в пыли?

Когда ж обедать звала мать детей – семь маленьких существ,

То Тала ждала в стороне. Терпеть с собой таких соседств

В застольной утренней возне был не намерен гордый гном.

А значит, крошки со стола всегда ребёнок ел потом.

И тем малышка и жила.

Ну всё хозяйство на ней было: стирала, шила, печь топила,

То бежала мыть посуду. И так, весь день дитя в заботах.

Но как рада была чуду – затишью сонному в тех гротах.

И в те короткие часы бродила по песку сухому,

Ища по-детски, по-простому ответ понятный на вопрос.

Кто она? И здесь зачем? Хозяин-то почти не рос.

Она ж была другая всем и даже выше взрослых гномов.

Так она дошла до скал где было множество отколов.

Где сыновей Большой Гарал предупреждал когда-то грозно:

– К камнепаду не ходить! И калечит он серьёзно,

И даже может погубить.

Но послушно идя прочь, вдруг услышала дитя

В голове призыв помочь: «Помоги, спаси меня!»

Треск и свист над морем взвился из-за камня валуна.

И вглядевшись в даль она, видит, как пленённый бился

Зверь какой-то голубой.

«Потерпи, дружок, я мигом!» – огласилось море криком.

И помчалась в грот стрелой, задыхаясь, за ножом.

Себя глупышка утешала, обойдётся, мол, потом.

Но прекрасно знала Тала, что нарушить ей придётся.

Знала, месть её найдёт, когда гном из сна вернётся

Для излюбленных забот.

И спасать посмела Тала, дав всем узникам свободы,

Покалечив сеть немало. Так жертва собственной охоты

Спасся сам, и вся рыбёшка простилась лихо с западнёй.

Когда ж на берег вышла крошка, только думушкой одной

Была занята головка: «Не поможет мне спастись

Даже хитрая уловка. Иди, Тала, повинись.

Может чудо совершится? И поступок твой простится?»

С лохмотьев капала вода. И побрела она в пещеру,

Имея хрупкую, но веру, что везет ей иногда.

Шла и думала, что скажет: «Меня рыбка же просила.

Кто же в бедствии откажет? Меня рыба попросила?»

Поражаясь, она встала, повернувшись вновь к воде. —

«Может быть уснула Тала и приснился зверь в беде?

И то правда, не бывает дельфинов бело-голубых.»

Но тут же в страхе понимает в одеждах-то она сырых.

И зверя вспомнила призыв. Но в смиренье не жалела

Ослушания пробела, важно то, что он был жив.

Напала с бранью на ребёнка хозяйка тёмных обиталищ:

– Уже заждалась работёнка, а ты по брегу всё гуляешь!

Поглядите, прячешь ручку! Может что-то своровала?

А ну, Гарал, задай ей взбучку! Но я разведаю сначала.

Ах, нож скрывает за спиною. А с одежды… так и льёт.

Склонилась девочка рабою, и услышал правду грот.

Только в тайне она скрыла зверя жирного, большого.

Правда б алчного озлила. Сколько ж мяса дармового

Отпустила в море Тала! Если б Грета только знала.

Но Гарал и без дельфина нашёл причину нападенья.

В сети брешь, ушла сардина. Ну, чем не повод избиенья?

Лишь на третьи сутки Тала, пожелав уединится,

Потихоньку с ложа встала. И шатаясь, вышла к морю.

И услышала водица.

Тала

– Где они границы горю? Нет предела и страданью.

Не видно ж рядом ни одной души способной к состраданью

Нежно любящей, родной.

Малышка лежа на песке, совсем отчаявшись, рыдала.

И различалось в голоске как мать с тоскою призывала.

Она не видела дельфина, заметен был он еле-еле.

Но видел он, как ей лозина следы оставила на теле.

дельфин

– Посмела тварь избить жестоко, сломать бы руки пополам!

А раз их месть из-за меня, то ждать возмездия не долго.

Ведь отомщу за каждый шрам! Ох, проучу злодейство я!

Пощады нет семье преступной!

И тем же способом запретным уплыл, оставшись не заметным.

И ожидая кары крупной, взял курс в родимую сторонку.

Решив все прямо, без утайки, отцу поведать про девчонку.

Над головой кружили чайки. Над принцем взявшись хохотать,

В другой бы раз себе на горе. Друзья и братья поиграть

Звали друга на просторе. Но пред глазами была крошка —

Человеческий ребёнок. И лишь одна вела его дорожка,

Домой стремился дельфинёнок.

Владыку ж, звали все Листар, отдавая дань величью.

Но хоть и был волшебник стар, того не скажешь по обличью.

И приплыв, в прекрасном гроте, какой звался царский замок,

Гай нашёл его в заботе средь детишек и их мамок.

Гай

– Уж лучше всё скажу я сам, поговорить бы надо нам.

Твой сын ослушался тебя, прости негодного, отец.

Листар

– Когда же было то, дитя, чтоб признавался сам шельмец?

Значит что-то приключилось? Говори, Гай, что случилось!

Гай

– Я близко к берегу подплыл…

Листар

– Ах, ты напутствие забыл! Дурной пример ты подаёшь.

Чтоб подражали все ему? Ты на вражину уж похож,

Не жаль тебе дитя глубин! Дождёшься, что и зверь не станет,

Верить слову моему. Когда царю перечит сын,

К нему доверье в тину канет. Законом я свой трон упрочил.

И будешь слушаться, и точка!

Гай

– Я, владыка, не закончил…

Царь грозно глянул на сыночка и все в ужасе застыли.

Листар

– Ах, ты только начал, Гай? Ну что же, дерзкий, продолжай.

И Гай поведал, как пленили сети возле бережка.

И, как отрок его спас из плетённого мешка.

Ну, а дальше пришёл час слушать магу и о муках.

И узнали в грозных звуках гнев владыки справедливый.

Коль напомнил о себе гном коварством знаменитый,

Старый недруг по судьбе.

Но царь был деткой восхищён. Души увидя красоту,

Возлюбил малышку он. Но принц, зато, огрёб беду.

Оказавшись в тесном гроте, а верней, в углу позорном.

Листар

– Довольно кары, выплывай, уж завтрак ждёт тебя в охоте.

Ну что? Нашёл в поступке вздорном оправданье себе Гай?

Гай

– Да знаю я, что виноват. Допустил же сумасбродство.

Позволив гному проявить души порочное уродство,

Чтоб гнёт над немощью вершить. О если б всё вернуть назад!

Листар

– Теперь, доволен твой отец, ошибку понял ты свою.

А ведь растёт в тебе боец! Какого очень я ценю.

Гном развесил свои сети, скоро ж близился прилив.

Помогали здесь и дети штопать невода разрыв.

Не спокойным было море. Каждым летом в эту пору

Смерч гуляет всем на горе. Чего ждали, как награды.

Посвящая время сбору принесённому волною,

Скарбу разному, вещам, похваляясь, что богаты.

Но пускались в пляс порою, так рады были все рабам.

Видя только верх везенья в жертвах кораблекрушенья.

И случилось, повезло! Ставя невод гном с женой,

На песке найдя весло, рядом чудо увидали.

Обхватив бревно рукой в забытьи лежал малец.

И гномы в голос заорали: – Неужели, наконец,

К нам удача постучала! – От избытка чувств своих

Накормили для начала да желали снов цветных.

А укрыв его не смело, как он спал тревожным сном,

Тала с жалостью смотрела.

Тала

– Такой миленький мальчишка да со мною не знаком.

Он такой же, как и я, коротка хоть его стрижка.

Значит, будем мы друзья. Как стало там, в душе тепло.

Дела не так уж мои плохи. Ну, и кому тут повезло?

Конечно мне, смешной дурёхе.

Повзрослела быстро Тала. Угнетенье испытав.

С полуслова понимала. Вещи мокрые собрав,

Отнесла на солнце греться, раскидав их по камням.

Да и к чиненным туфлям приложила своё сердце.

Гномы были на охоте, когда Гай подумал в грот:

«Ну, держись, гном, я у цели. Но климат здесь не подходящий.

Уж лучше стужа да метели, чем гиблый этот зной палящий.

Чего отец и опасался, отпуская в стан врага.

Но он, однако, зря боялся здесь же близко берега.»

И Гай, оглядывая грот, их диалог припомнил тот.

Листар

«Ну что ж, плыви, спасай малютку. Но смотри, тебя я знаю.

Ох, не любят они шутку…»

Гай

«Отлично! Ведаю теперь, в какую мне стучатся дверь.»

Листар

«Острить не надо, повторяю! Я знал ещё прадеда гнома

Великолепного Сарала. Он сдох весёлой смертью дома,

Надоев жене немало. Смех опасен бородатым,

Будь же, сын, на ум богатым. Нам разумных убивать

Запретил законом Свет. Ну-у, если только причинять

Не начнёт задира вред. Я ж надеюсь, ты не гномом

С песней явишься да танцем?»

Гай

«Мальчуганом -оборванцем.»

Листар

«И желательно, с поклоном. Как прилив, так день и ночь

Постовой за валуном будет рад тебе помочь.

Отлучится только гном, весть пошли мне о себе.

Отвезти могли бы чадо. Но куда? Вопрос к судьбе.

Знать бы, чья она отрада? А раз идёшь к врагу в жильё,

Узнать о матери её, жди, бродяга, меня здесь,

Кое-что для дела есть.»

Но Гай один не долго был, поплыв к сестрёнкам да братишкам.

Всех же искренне любил и нежным нянькой был малышкам.

Но вскоре царь вернулся с ношей, их веселия в разгар,

С волшебной травкою хорошей.

Листар

«Напомню, сын, что от плодов ты целый месяц, дорогой,

Невидимым станешь для их чар – любых на свете колдунов.

Но мысль увидишь наяву, желая тварью стать иной,

Коль съешь волшебную траву. Своей фантазией богатой

Ты нужный образ создавай. И хоть жуком, да хоть лопатой

Станешь тут же, милый Гай. Промолви лишь обряда слово.

Всего-то, вслух скажи «Готово». Но не сейчас, не средь глубин.»