За окном от тускло мерцающих звёзд, рассыпанных в тёмно-фиолетовом небе, веяло холодом. Плотный снег прижимался ветрами к стенам притихшего здания и замирал, сбиваясь в сугробы. А то ветер неожиданно вздыхал, и разгуливаясь, бушевала пурга и, покуражившись, угасала, пряталась в тяжёлых лапах елей, рядком высаженных по периметру забора.
По дорожке медленно, припадая на одну ногу, брёл старик, помогая себе палочкой. Он шёл, опустив голову и о чём-то сосредоточенно думал. Услышав вой собаки, беспокойно посмотрел по сторонам, ускорил шаг.
«Вот и тебе, старче, не спится… – подумал Исайчев, – может это и есть Пантелей Львович по фамилии Ставрида, а может и нет… здесь стариков с палочками хватает с избытком».
Резкий звонок сотового телефона заставил Михаила вздрогнуть.
Исайчев посмотрел на циферблат ручных часов: три часа ночи. На дисплее телефона обозначилась надпись: Русаков.
– Да, Александр Егорович, слушаю тебя…
Голос в трубке зазвенел отчаянием:
– Мишка, они пытались убить Асю… Он стукнул её стилетом4 прямо в сердце…
– Кто такая Ася? Прямо в сердце? Убил?!
Слышно было как на другом конце соединения Русаков переводил сбившееся дыхание и уже более спокойно пояснил:
– Ася – это моя женщина, о которой я вам говорил. Она начальник Экспертно криминальной службы. Вчера возвращалась домой и в подъезде на неё напали. Удар профессиональный. Один и прямо в сердце!
– Ну так убили или нет! – нетерпеливо закричал Исайчев.
– Нет! – выдохнул Русаков, – она у меня особенная – у неё сердце с другой стороны. Ася врач и сама себе оказала первую помощь, вызвала скорую…
– Она кому-нибудь говорила о своих подозрениях с росомахой? – уже более спокойно спросил Исайчев.
– В том то и дело, что нет. Только мне, а я только вам. Мы с ней тогда ещё договорились: будем молчать в тряпочку. Взрослые люди понимали, чем всё это может закончиться.
– Сейчас в её текущих экспертизах есть что-то особо крупно криминальное.
Русаков вздохнул, сказал, растягивая слова:
– Ду-у-умаю нет. Она жаловалась, что в последние полгода ничего интересного нет, одна рутина. Но всё же говорить нужно с ней.
– Когда это случилось?
– Два часа назад. Её сейчас оперируют…
– Сашка, если не хочешь её потерять, сделай всё, чтобы народ подумал, будто она после операции в коме и шансов на жизнь почти нет. Архангельск город большой, где спрятать найдёшь. Высылай за нами машину.
Пауза была настолько долгой, что Исайчеву показалось будто тишина в трубке застоялась:
– Сашка, ты меня слышал?
– Слышал. Думаю. Машина за вами пошла. Собирайтесь.
* * *
На кипенно белой подушке лежала голова женщины, всё тело которой до самого подбородка было закрыто одеялом в таком же кипенно белом пододеяльнике. Лицо женщины, похожее на серую плохо отмытую маску с почти чёрными кругами под глазами и таким же носогубным треугольником было расслаблено и спокойно.
Русаков подошёл, поцеловал её в лоб:
– Ася я тут…
Ася открыла круглые окаймлённые бесконечными ресницами зелёные глаза, чуть улыбнулась, отчего на пухлых щеках загорелись две малюсенькие ямочки. Они загорелись и тут же погасли. Вздёрнутый нос задышал отрывисто и часто. Женщина переводила испуганный взгляд с одного незнакомого мужчины на другого, а затем вопрошающие посмотрела на Русакова.
– Ася не волнуйся это Миша и Роман – мои давние друзья, я говорил о них. Они сыщики из Сартова. Ты можешь быть с ними откровенна, как со мной.
