Подъем, заправка постелей, умывание и купание в Десне, утренний осмотр, завтрак, развод. Дорожники убывают выполнять свои задачи, мои солджеры поступают в распоряжение майоров и заводчан. В 14:00 мск обед, 30 минут отдых и по новой, до ужина. Ужин в 19:00, и снова трудиться, пока не стемнеет. Вечерняя поверка в 22:30, выбитый мной у начпрода вечерний чай и баиньки. К вечернему чаю шли галеты и сухари. Спали воины без задних лап, ибо вкалывать приходилось много и долго.
«Железный Генрих» снабдил меня 4-мя телефонными аппаратами ТА-57 и полевым коммутатором ПК-10, а также радиостанцией Р-159. Я распорядился перетащить грибок дневального к въезду на полигон, один телефон установил там, в дневное время под грибком изнывал один из воинов. Второй телефон воткнул майорам, третий – в палатку к бойцам, четвёртый и коммутатор – в санчасть. Радиостанция обеспечивала связь с батальоном, возле неё дежурили по очереди младший сержант Рахимов и ефрейтор Козлаускас. Для тракторов соорудили навес из брезента, ночью территорию охранял одиночный патруль, а я каждые два час его взбадривал. Продукты и топливо привозили еженедельно, вверенная техника поддерживалась в исправном состоянии, все были при деле.
Недели через две меня неожиданно вызвали в батальон, выяснилось, что мне и всем прочим молодым лейтенантам надлежит немедленно убыть на окружные сборы в учебную Деснянскую дивизию. Подменяли меня на полигоне, кто попало, а иногда и никто не подменял. Убыли мы на сборы, а помимо меня, в бригаду попали ещё два выпускника моего Училища – Вова (Дядя) Давыдовский, бывший старшина роты механиков, и Вася Днепров. Вова – к понтонёрам, Вася – к дорожникам. В наш батальон в третью роту прибыл взводным тюменец Саша Рудич, дом которого примыкал к расположению бригады, ещё один тюменец, Паша Горчаков, украсил собой дорожников, два хлопца-западенца из Каменец-Подольского Училища тоже приплыли к понтонерам. Их основная польза заключалась в том, что к ним регулярно приезжали родичи и привозили вечного голодным «летёхам» западноукраинскую ЕДУ. Очень много.
Сборы в учебной дивизии ничем особенно не запомнились, как разве что грандиозным побоищем, которое мы учинили жителям окрестных сёл, в особенности, громадзянам из Выползова. Говорят, во время войны мужчины этого села поголовно подались в полицаи. Охотно верю. Началось всё с того, что толпа аборигенов, возглавляемая дембелем-морпехом из данного Выползова, вероломно и подло поколотила выпускников КВОКУ, разведчиков. Окровавленные и оборванные, пришли они в расположение сборов, находящегося на верхнем этаже казармы школы прапорщиков.
В ответ на этот акт агрессии поднялись все сборы, все 700 человек. В колонну по десять, легким бегом выдвинулись мы к месту бранной сечи, и прошли весь военный городок, и близлежащие сёла, оставляя за спиной лишь жалкие руины и тела поверженных недругов. Под раздачу попал участковый, ставший грудью на защиту односельчан. Мотоцикл его перевернули, погон лишили и исторгнули во тьму внешнюю, где были плач и скрежет зубов. Совершив акт возмездия, мы чинно и организованно убрались восвояси.
Утро началось с пронзительного выступления в лекционном зале Командующего ККВО Бориса Всеволодовича Громова, прибывшего ради такого дела на вертолёте. Но самым тяжким порицанием в его речи было лишь слово «мушкетёры», командующий порицал нас, по-моему, едва сдерживаясь от смеха. Потом, на занятиях, офицеры Учебной дивизии прямым текстом сказали нам спасибо. Народное придание гласит, что набеги несознательных граждан на расположение военного городка после этого Деснянского побоища прекратились.
