– А меня – Иваном!.. – Вот и будем мы «Иван-да-Марья»… Скажи же мне, Маша, теперь: где ты живешь?
– Живу в людях…
– У чужих людей, значит?
– Да. У Аграфены Матвеевны… Знаешь?.. У нее дом в Собачьем переулке! – пояснила девочка.
– Собачий переулок знаю очень хорошо, а Аграфену Матвеевну не знаю… Но где же твои отец и мать?
– Умерли. Отца я совсем не знала, а маму чуть-чуть помню…
– Как же ты очутилась у чужих людей? Почему они тебя взяли к себе? – спрашивал хозяин.
– Не знаю! – отвечала Маша.
– С каких же пор, давно ли ты живешь в людях?
– Не помню!
– Гм! Вот так штука!.. – проговорил великан, смотря на свою гостью и в недоумении почесывая затылок. – Ну, кроме хозяйки кто же еще жил с тобой?
– А жил еще хозяйкин муж и ее брат.
– Что ж, тебе плохо было у них?
– Хозяин-то ничего, смирный такой, тихий… Ни одной колотушки я не видала от него… – рассказывала девочка. – А сама хозяйка… ну, рука у нее тяжелая! Повесила она на стене, над моей постелью, ремень и этим ремнем все била меня… А уж особенно хозяйкин брат… и-и-и, беда! Колотил меня – страсть! Вот и вчера еще он все руки мне исщипал… вон, видишь как!
Девочка засучила рукав, и действительно, повыше локтя на белой коже были явственно видны синебагровые пятна.
– Господи, Боже Ты мой! И поднимается рука на малого ребенка! – сказал великан как бы про себя. – Гм! Уродятся же такие люди… Диво!
Он удивлялся, потому что сам никогда не мог поднять руки на ребенка. Сильные люди обыкновенно бывают смирны и не драчливы.
– Ты жила у них в работницах, что ли? – спросил хозяин немного погодя.
– Да, в работницах!
– Что же ты работала?
– Да все, – говорила девочка. – За водой ходила, в горнице убирала, шила, вязала, в лавочку бегала, туда и сюда… Летом работала в огороде, поливала, полола.
– Так ты умеешь шить и вязать? – спросил хозяин.
– Умею… Да что ж за мудрость! – серьезным тоном промолвила Маша, разглаживая на коленях платье.
– Ох ты, работница-горе! – сказал великан, с грустной улыбкой посмотрев на девочку.
– А что ж такое? – отозвалась та. – Я только кажусь такая маленькая, а лет-то мне уж много…
– А как много?
– Семь лет, восьмой пошел.
– И вправду много!.. – с усмешкой промолвил великан. – Ну, теперь слушай!..
Девочка уселась поудобнее и, притаив дыхание, собралась слушать «дяденьку», вообразив, кажется, что он долго станет о чем-то говорить ей.
– Оставайся у меня! Будем жить вместе… Вот и весь сказ! – проговорил великан, стукнув трубкой по колену.
Он быстро решался и быстро задуманное им приводил в исполнение. «Эта девочка – сирота, родных у нее никого нет, – рассуждал он, – значит, я имею такое же право, как хозяйка ее, Аграфена Матвеевна, взять к себе девочку. И я возьму ее, потому что у Аграфены Матвеевны ей жить худо, а у меня ей будет хорошо». И великан, в знак решимости, еще раз стукнул трубкой по колену.
– Видишь… – продолжал он, – был у меня братишка немного поменьше тебя… Он помер! А ты вместо него оставайся у меня и зови меня братом! Слышишь?.. Ну! Остаешься у меня?
Девочка с изумлением смотрела на него.
– А как же хозяйка? – возразила она. – Ведь она меня за свечкой послала…
– Ну, свечку она сама себе купит! – сказал рабочий. – А два ее трешника я завтра отнесу ей.
«Если за прокорм девочки запросит денег, дам ей денег… Немного деньжонок-то у меня есть!» – подумал он.
– А есть у тебя какое-нибудь имение – платья, тряпки там, что ли?
