Ма поднимала нас одна. Конечно, помогали бабушка с дедушкой, от которых мы унаследовали большой дом, где места хватает каждой, но любовь второго родителя они компенсировать не смогли. Поэтому Юлианка бегает по клубам и фитнесам в надежде найти себе «папочку», Олька – через-чур бодрая и деятельная, а я – средненькая – пацанка в юбочке. «Не влезай – убьет» – мое второе имя в универе (подслушала в курилке, когда искала физрука).
— Факап какой-то! Пошли на речку, Аль? — слезно умоляю свою падру, максимально быстро натягивая лосины и спортивный топ.
Мне срочно нужно на Коломенку, иначе полетит наш домишко на щепки…
— Ты не обижайся на Татьяну Анатольевну, Розик, — миротворчески тянет Алиса, обнимая мои чуть покрасневшие на солнце плечи. — Хочешь, я попрошу маму с ней поговорить? Рассказать, что экономичка реально ведет себя, как мегера… А мама твоя остынет.
Остынет, конечно… только теперь мой черед дуться!
— Ну уж нет. Всю ночь буду учить, а вызубрю, так, что эта зараза офигеет. Все эти чертовы термины! Будет знать, как пытаться доить меня как корову… свинья краснощекая.
— Тише-тише, моя боевая подружка. Универ не разнеси, — улыбается Алька. — Хочешь с тобой пойду?
— Я сама. Но ребята тебе потом в красках перескажут этот неравный бой! Как Олька? Справляется?
— Да, она классная. Кладовку нам добела отмыла, — хихикает падра.
Эта могла… педантка маленькая.
Кир
Башка как самовар – медленно закипает и скоро начнет дымить. Что это за мерзкий звук?
Ладонь упирается в голое и упругое тело. Веду по позвонкам и опускаю руку на мясистую попку очередной соски – жизнь немного налаживается. Звук домофона перестает донимать, заменяясь копошением входной двери.
— Трахаешься, ублюдок?! Весело тебе? — отец, каким-то чудом попавший в квартиру, разражается громким воплем.
— Не ори так, а? башка трещит, — я закатываю глаза, продолжая наглаживать голый девичий зад. От моих пальцев, ныряющих между ее крепко сведенных ног, соска просыпается, но, заметив батю, сдавленно пищит, прячась под одеялом.
А ночью-то была тигрицей… аж на три видео наработала.
— Пошла отсюда! — рычит мой «Антонина» и, как есть, – выволакивает студенточку из спальни.
Не помню, где мы начали трахаться, но уж какие-нибудь шмотки она найдет.
— Не по-джентельменски, Антон Дмитриевич. Чего надо в такую рань?
— Час дня, щенок! На контракты и бизнес тебе насрать! Даже не извинился перед Игнатом! — лифчик моего ночного ублажителя брезгливо отпихивается носком отцовского ботинка.
— Могу извиниться перед его Виолеттой, — усмехаюсь в кислую рожу бати.
Что-то он красный какой-то… давление что ли?
Протянув руку к боксерам, я принимаюсь одеваться, понимая, что слегка косякнул и перегнул палку. Бывает, чё.
— Я забрал твои документы из МГИМО. Поедешь в сраную Коломну, к своей тетке, — отстраненным тоном сообщает отец. Так он обычно ведет совещания или сообщает матери, что она может идти куда угодно, но без него. — Ключи от квартиры отдашь Виталику, на сборы тебе тридцать минут.
— Какого хрена, бать? — натянуто улыбаюсь я. Что за детские попытки напугать? Едва сдерживаю ухмылку, которая тут же трансформируется в оскал, едва в комнату входит отцовский «шкаф» с моей дорожной сумкой.
Это что за прикол?
— Вуз обычный – местный. Блата на учебу уже нет, и не будет. Так и быть, на жизнь выделю тебе десятку в месяц. У многих и такого нет, так что пиздуй-ка ты во взрослую жизнь, Кирилл.
