Такая она себе очень нравилась.
Днем, в обеденный перерыв, Лена и горничная Женя пришли в столовую позже всех, рабочие, Петя и Коля, уже поели, но их было не выгнать: они пялились на Лену, Петя умильно ей улыбался, и Женя поругалась с ним из-за места за столом. Вообще же перемены во внешности Лены оценили все – горничные Женя и Вика начали еще больше кудахтать над «деточкой»; Кабээс смотрел удивленно и благожелательно, да и разговаривал с ней теперь на полтона ниже, а то он орет всегда на всех; редкие гости дома-дворца смотрели на нее волчьим взглядом, хотя и улыбались, а Лена стоически оставалась на месте, встречая незнакомых в саду или оранжерее, и скромно отвечала, если с ней здоровались. А сегодня два молодых парня, каких-то «бычка», долго ошивались на крыльце дворца, и игриво свистели Лене, стоило ей появиться в поле их зрения. Потом из дома-дворца явился Олег и злобно рявкнул на нежданных поклонников, и их как ветром сдуло. Лена засмеялась, а новоявленный «альфа-самец» посмотрел на нее своими большими глазами, круто развернулся и ушел обратно. Ревность? Лена улыбалась своим мыслям до самого вечера.
Вечером она, как и всегда, была на рабочем месте, протирала влажной губкой жесткие огромные листья монстеры и фикусов. Услышала голоса на крыльце дома-дворца и незаметно подобралась поближе к крыльцу – посмотреть, кто там.
Олег и двое каких-то мужиков. Они ему что-то возбужденно рассказывают, чуть ли не перебивая друг друга; черные мрачные глаза, не мигая, смотрят на говорящего. Потом он начинает злиться и презрительно морщится, отворачивается, тут замечает Лену – она тут же вытягивается в струнку и улыбается ему. Она пожирает это мрачное лицо глазами и улыбается, тепло улыбается ему, поправляет на голове новую зеленую бандану, локоны из под нее удачно выбились. Она ласково кивает ему.
Олег опускает глаза, что-то негромко говорит мужикам, и те уходят.
Он ждет, пока они отойдут подальше и снова смотрит на Лену. Потом медленно идет к оранжерее. Лена слышит, как сердце ее пропускает удар, а потом начинает подскакивать где-то уже в горле. Ей никак не справиться с дыханием, кровь опять бросилась в лицо, опять жарко и душно.
Олег подходит почти вплотную к стеклу и встает напротив нее. Она впервые видит его так близко. Кожа лица – загорелая, чистая, гладкая. Лена жадно смотрит: тонкая паутинка морщин у глаз, – а он совсем не мальчишка, – губы узкие, темно-красные, четко вырезанные, крупные надбровные дуги, и брови темные, красивые, соболиные…
Олег в упор разглядывает ее своими черными большими глазами, лицо его ничего не выражает, Лена решается заговорить.
«Вы – мне – нравитесь». Лена, задыхаясь, и – стараясь улыбаться при этом, выговаривает с расстановкой, как для глухого, умеющего читать по губам. Он и смотрит на её губы. Но он смотрит спокойно; глаза – как омуты с черной водой, потом шевелит губами, тоже что-то говорит: «…вает», – «бывает», разбирает она его голос, смазанный стеклом оранжереи. «А я вам?» – кажется, он ее не понял, или не слышит: «…ышь… не надо». Лицо совсем без выражения. «Надо. Я хочу… эээ, быть с вами», – она осмелела, и даже не успела испугаться своей смелости. Положила ладонь на стекло, на уровне его лица, – теплое, скользнула на шаг ближе, его глаза сверкнули, когда она встала почти вплотную к стеклу оранжереи. Только стекло их разделяет.
