Что хозяйка иногда бьет хозяина… («За что бьет-то? – Как – за что, Лена… За бл*…во, конечно…»)
Что хозяин любит очень молоденьких девчонок, и привозит их для себя, в основном, парами…
Что продуктов в кухне, и воды, и водки – запасы как на случай атомной войны…
Что подвалы в этом доме – больше, чем сам он. И что там хранится – неизвестно. Но однажды оттуда выгружали какие-то ящики.
Что в этом доме сейфов – как в коммуналке тараканов. И явные, и тайные… чуть не в каждой комнате.
Что в подчинении у КБСа – человек двадцать молодых крепких парней, спортсмены такие, рожи страшные… Приезжают изредка на шашлыки, пьют водку и стреляют на заднем дворе по бутылкам, возле какого-то неприметного сарая…
Что приезжают иногда и «гости дорогие», обслугу тогда ставят перед фактом- подготовьте все быстро и выметайтесь по домам. Автобус их обычно уже ждет.
Что иногда, когда нет жены Кабээса, весь дом-дворец на пару дней превращается в форменный бордель… Перевернутая и сломанная мебель, разбитые бутылки, простыни «черте в чем», иногда утром еще кое-где в кроватях девки спят-досыпают; лужи блевотины, какая-то белая пыль на столешницах, грязные шприцы…
(«И этот, круглологоловый, тоже пьет с ними вместе?» – Ну, иногда… Но вот уж он любитель баб, так любитель, привозит сюда каких-то, каждый раз новых… Вот уж любитель, так любитель…»)
Что КБС – что-то вроде «ширмы» при каких-то людях, и дом – не его, или его, но многие из здешних посетителей об него просто ноги вытирают.
«А кто вытирает, Вика?»
«А вот этот, круглоголовый, что на тебя наехал с розами-то…»
«А откуда вы знаете про розы?»
«Да я чего-то я пошла в дом через оранжерею, а там – вы с ним. Он такой злой… Я назад…»
(«Это не дом, это проходной двор какой-то!»)
«Он вообще теперь любит в оранжерее бывать, а потом проходит в кухню и – на задний двор. Так ведь короче, чем веcь дворец проходить и парадную лестницу… мрамор ее мыть – это ведь беда просто…»
«А почему решили, что с розами наехал?»
«Так ты потом на них так накинулась, на эти розы, копать там возле них… Мы и подумали, что он тебя отругал за розы…»
«Он не ругал…»
«Тебе повезло… КБС и он постоянно друг на друга гавкают, и на других он тоже ругается. Мы не слушаем, ну их, еще слушать это…»
О сути ругани узнать так и не удалось – горничные попросту никогда вслушивались в эти разговоры. И правильно делали, между прочим, подумала Лена. А ей, за ее праздный интерес, и влететь может.
Еще, вспомнили эти тайные свидетельницы частной жизни хозяев дома-дворца, одного из страшенных «бойцов», из чистой придури стрелявшего в воздух возле маленьких лошадок-пони и испугавшего их этим до поноса, «этот круглоголовый» избил лично до кровавых соплей.
Еще, рассказала толстушка Женя, когда прямо в кухне у нее «прихватило сердце, думала, – помру», и об этом сказали хозяину, присутствовавший при том Олег погнал личного водителя КБСа вместе с ней в больницу; и дал денег на лечение.
«Приняли в больничке, как гостью дорогую, лежала, как королевна, в отдельной палате, медсестры так и крутились… проплатил он им, видать, хорошо…»
А еще – этот слегка умственно-неполноценный Коля был когда-то нормальным, но вследствие некоей травмы стал инвалидом. И его круглоголовый взял на работу сюда.
«У него, у Коли-то – полбашки люминиевые… – Может, титановые, Вика? – Не, Лена, люминий там, правда…»
А еще – Олег не хамит прислуге. Не гоняет из-за всякой ерунды. Правда, и не замечает, просто мимо смотрит.
