Розы и Папоротники - страница 35




«Через север, на северо-запад», – вспоминала Лена незабвенного Хичкока, и поездка эта, по большому счету, могла бы быть страшной, если бы не были они оба… да, так влюблены. Да. Влюблены. Она не боялась, она ему доверяла, она видела, что он счастлив сейчас, и сама была счастлива этим… Лес летел и улетал назад по сторонам зачарованной этой трассы, плывшей севером, сивером, в дивную страну прохладных синих озер, растекался серо-зелеными, как ее глаза, полосами за окном «бумера»… Лена поглядывала на спидометр: 130… 140… 180… 200. 220! Ей хотелось визжать от восторга, но она закусывала губу и молчала… Черная машина неслась, не колыхнувшись, серое полотно шоссе было нечувствительно гладким, светлое небо неподвижно, ощущение полета почти реально… Лена зачарованно смотрела вперед, и в иные моменты ей казалось, что это не черный бумер летит над дорогой, а она сама – летит и парит без крыльев…


Он, сидевший рядом в водительском кресле, был для нее… Кентавром. Полубогом. Царем технократического царства. Она наслаждалась странным этим приземленным полетом и сказала ему об этом наслаждении, когда он пригнал машину к ее дому и зачем-то выключил мотор. Они сидели в удовлетворенно замолкшей машине, и как выяснилось много позже, испытали одно и то же чувство. Это было странное чувство родства, без сексуального притяжения, без вожделения и без похоти, это чувство было очищено вообще от всех оттенков и красок пола, – женского ли, мужского. Это сидели рядом люди, которые пережили вместе что-то необычное. Это могло бы быть кромешным ужасом, от которого они нашли спасение и укрылись вдвоем, но это не было ужасом, а было ощущением счастья полета и обретенной свободы…


«Он психопат», – сказала Алина после этого рассказа и покривила лицо. – У него нет чувства страха». Лена посмотрела на подругу весело: «Да нет, ну что ты… Он просто безбашенный, очень смелый человек. Гонщик». – «Ну да. Вот и я – об этом. Хорошо бы, – скептически заметила подруга, – хорошо было бы, если б его смелость выражалась только в этом…»

Лена задумалась. Но ненадолго. Думать мешало ощущение переполнявшей ее невероятной радости.

«Да ладно. Делай, что должно, и пусть будет, что будет…»

«Ой, эта уж твоя философия… не завела б она тебя – далеко и надолго… Да что с тобой разговаривать. Это бесполезно».


«Машина – зверь», – сказал Олег. В салоне «бумера» висела заинтересованная тишина, как будто он прислушивался, как будто был одухотворенным существом. «Ласковый и нежный», – кивнула Лена. Олег ничего ей не ответил, и долго молчал. Лена решила, что ей пора идти, и сказала ему об этом. Он по-прежнему молча смотрел вперед, в лобовое стекло. Она удивилась, но смолчала и потянулась поцеловать его в щеку. Олег не повернулся, не ответил на поцелуй, и, не дав ей выйти, просто завел машину и рванул снова со двора. Выехал на проспект и опять понесся…

Он впервые привез ее в свою квартиру – в новостройках на севере города – и оставил ночевать.

Квартира была странно пустой – почти без мебели и вещей. И – чистой. Идеально чистой.

Лене не спалось в эту ночь долго, на новом месте. Лежа справа от мирно посапывающего во сне Олега, на его широченном разложенном диване, на хрустящих от крахмала простынях (явно из прачечной), чувствуя тяжесть его руки на своей груди, она зачарованно смотрела в полумрак комнаты. Его выходка с увозом выглядела так… романтично. И так наивно: умыкнул, видишь ли… молча, грозно… отключила телефон, с матерью уладится как-нибудь… она всегда орет, но угрозы ее пустые… а он даже не спросил… сколько, интересно, здесь кубков вон на той стене… один, два, три… еще, спортивные… этот спортсмен опять из нее всю душу вытряс… а вместо сердца – пламенный мотор… живот болит… или не болит… а вместо члена – вечный двигатель… нда…