Ах, да! Еще и «не опасно» это совсем! Как на сломанной качели или неисправной машине кататься. И не надо забывать про те автоматы на заднем дворе.
Самую малость утешало то, что Олег явно был не рядовым бандитом (или «бойцом», «быком», как объяснил Костик), а кем-то вроде начальника, местной «шишки», «бригадира». Это явствовало из его независимого поведения, сдержанно-повелительной манеры общаться с «коллегами», как иронично называла их Лена – Константином блин Сергеевичем, рядовыми страшенными бойцами, и немногочисленными гостями в деловых костюмчиках, наезжавшими в дом-дворец утром или днем. Если правильна была ее интерпретация путаных, сбивчивых рассказов простодушных Вики и Жени и собственных маленьких наблюдений о частной жизни обитателей дома-дворца, представителей чужого, криминального, мира. Что она знала о них? Почти ничего.
Хотя – нет, что-то знала… какие-то легенды. Что нынешние бандиты – это тебе не просто «гоп-стоп, мы подошли из-за угла», они уже – бери выше… кидай дальше. Эти «трясут», или облагают денежной данью уличных торговцев и других коммерсантов, якобы обеспечивая им безопасность, им же дают деньги под процент, который называется «лучше не брать», ездят на «шестисотых» мерседесах и носят малиновые пиджаки… еще устраивают перестрелки и слушают блатной шансон… «Владимирский центрааааал… ветер северный хлестнет… боль по сердцу полоснет…» О господи. Централ – тюрьма. В которой, кажется, почти все из них сидели… или сидят. На севере много колоний строгого режима. Волга впадает в Каспийское… Сидеть в тюрьме они… любят? Или, по крайней мере, не так боятся, как остальные.
«Джентльмены удачи. Блин».
Это Лена сказала вслух. Вот, уже сама с собой разговаривает. Пора это дело прекращать, или туда, или обратно, как говорится.
(Она выключила воду в садовом водопроводе, переложила упругие кольца шланга на другое место, снова включила воду, направила струю на кущу папоротников… вода с тихим шипением полилась, вайи радостно дрогнули под ее легкими, на излете, брызгами, весело заблестели, мокрые…)
Субкультура. Данные почти «из первых рук», усмехнулась Лена: двоюродный брат Алины, подруги детства, Костик, вечно полупьяное трепло, любитель легких наркотиков, на всю голову ушибленный «блатной романтикой», систематически радовал сестру и ее подругу своими россказнями о мире современной уголовщины. Сидя вечерами на кухне у Алины, и поглощая ее борщ под ее же халявную водку, Костик отрывисто вещал об очередной драке или перестрелке, якобы случившихся где-то в городе. Подруги иронично переглядывались, так как от вопросов, уточняющих, в том числе, время и место события и его собственную роль в нем, Костик всегда уклонялся. Рассказы изобиловали словами «бык», «авторитет», «вор в законе»; «бригада» и «наезд», «приземлиться» и «откинуться». Странные слова этот поклонник маргинальной культуры горел стремлением объяснять девицам, и в большинстве случаев объяснял – с примерами, но коряво и маловразумительно; и в общем, они всегда слушали его в пол-уха, считая, что все его грубые и примитивные истории – просто дворовые сплетни, впополам с дешевой похвальбой или наветом. «Хватит врать-то, – говорила Алина, выслушав в очередной раз о том, что костиковы „братаны“ „вальнули“ где-то какого-то „авторитета“, и „сами все полегли“; тебя послушать – так уже половину Питера перебили на этих, как ты их называешь, „стрелках“. – Зачем – Питера? – удивлялся этот вестник ИТК, – да ты знаешь, сколько сюда народу понаехало! Из Мурманска, Новгорода, Тамбова, Великих – как их там – Лук, Казани, Воркуты, Иркутска… мало ли откуда? Да и то сказать – бандиты долго не живут… Такая жизнь…»
