Рубашка - страница 2

В начале лета Тихон и Наталья обвенчались в небольшой сельской церквушке из красного кирпича. Внутри храма было очень уютно, словно в деревенской избе. На полу лежали самотканые половики, коврики. Иконы размещались на стенах, на вышитых полотенцах ручной работы, ширинках – так их называли в народе из-за того, что края полотенец располагались по разные стороны. Весь храм был в венчальном убранстве: цветы, иконы, свечи, старенький иконостас светился от лучей яркого солнца, которые проникали в полукруглые своды окон. Пахло воском. Запах свечей обволакивал нежный аромат белых цветов – лилий и ромашек. Людей было много. Жители пришли посмотреть на самую красивую пару села. Кто любовался, кто завидовал, а кто плакал от счастья. С детства знали Тихона и Наталью, да и дружно люди жили на селе до войны, как одна семья, горе и радости делили вместе, словно близкие и родные люди. Женщины нарядились в яркие платья, платки повязали. Мужики рубахи вышитые надели. Одним словом – праздник на деревне, всеобщая радость.

Тихон и Наталья словно два голубя стояли перед алтарем – чистые, светлые, любящие и такие счастливые. Отец Алексий был уже старым, но сохранил громкий пронзительный голос. Он начал петь молитву. Молодые сжали в руках венчальные свечи. Богобоязненные глаза их были опущены, будто стыдились чего. Солнечные лучи проникали сквозь окна, словно через мишень, и точно устремлялись к образу Иисуса Христа. Тонкие пальцы Натальи держали кружевную свечу. Легкая дрожь охватила все ее тело. Тихон, чувствуя волнение любимой, тихо, не поворачивая головы, прошептал:

– Не трясись, Господь с нами!

Над головами молодых появились венцы. Все замерли как по указке. Слышен был лишь еле различимый голос отца Алексия, погруженного в молитвы. Нежные и теплые чувства охватывали молодых. Им казалось, что ничего подобного они никогда не ощущали. Душа испытывала все чувства одновременно: трепет, волнение, в то же время легкость, радость и удивительное чувство причастности к Богу.

На выходе из храма после венчания любящую пару встречали родители Тихона. По традиции, принимая невестку в свою семью, Андрей и Федосья трижды поцеловали своих детей – благословили их крестным знамением. Слезы радости искрились на лицах селян, бросавших на молодых цветы и пшено в исконно православных традициях. Радость была одна на всех. Свадьба, венчание, новая семья.

И вот оно счастье! Медовый месяц в новом доме. Мало кто мог из молодых пар себе это позволить, все с родителями и стариками жили. А тут Андрей Первушин подсуетился, избушка была еще его бабки. Старая сосем избенка из березы, в землю вросла так, что из окон крапиву видно было. Строили избушку еще в конце девятнадцатого века. Снесли ее отец с Тихоном и новую возвели. Она была из сосны, добротная, на три окна. Деревенские завидовали, все судачили и разговоры грязные строили. А Андрей с Федосьей все по правилам сделали, разрешение получили у председателя колхоза Емельяна Волкова. Он ценил семью Андрея, самого Андрея уважал, как и все деревенские. Федосья на ферме дояркой была в передовиках, Андрей – конюхом. Вот и позволил председатель избу новую поставить. Так ведь и Наталья с Тихоном в колхозе, чтоб город молодых не поманил, все и сладилось.

Однажды на скотном дворе случился пожар. Так никто тогда и не понял причину. Андрей выводил лошадей колхозных, многих тогда спас. Сам обгорел так, что в город пришлось вести, да и Федосью пришлось с мужем отпустить. Ухаживала за ним несколько месяцев, а домашнее хозяйство на детей и стариков оставили. Всем колхозом помогали. Поэтому без всяких вопросов председатель и разрешил Первушиным новую избу для детей построить. Наталья не верила долго, что она хозяйка в своем доме. Хозяйка! Странно… Жила она до замужества в большой семье Вепревых. Отец Трофим, мать Пелагея, бабка да восемь ребятишек. Наталья старшая самая, нянька всем. А тут и днем и ночью хозяйка. «Подумать только! Сама себе завидую. Хозяюшка!» – с легкой радостью думала Наталья. Свекор Андрей так и ее стал ласково называть, невестку свою, радуясь за сына.